На этот раз, к счастью, – ответили.

– Алльо-о-о…

– Привет, – говорю. – Докладываю: долетели нормально, уже в Москве. И… это… Я тебя тоже люблю. Просто сказать стеснялся.

– Глупый…

– Ладно. Пока. А то я в машине, тут куча народу. Приеду домой, наберу, поговорим…

– «Народу» – это «людей»? – спрашивает с неожиданным любопытством.

Филолог, думаю.

Твою мать.

Это неисправимо.

– Ага, – усмехаюсь. – Хотя именно насчет этих «людей» у меня иногда возникают сомнения. Ну, ты и сама понимаешь. Видела их в Праге как-никак. Причем в самых разных ракурсах.

– Язва ты, Русский, – смеется.

А потом вдруг – я это на расстоянии чувствую – становится необычайно серьезной. Просто вижу, как от волнения нижнюю губу ровными, острыми зубками прикусывает.

– Ты обязательно звони, Дан, – говорит. – Обязательно сегодня. Я буду ждать.

Поговорить нам, правда, этой ночью не удалось.

Парой слов перекинулись, и всё.

Пришлось даже соврать, что я дико устал и просто отрубаюсь.

Это было почти правдой.

Но только почти.

Потому что, как только «мицубиська», ведомая Никитосовой подругой, проехала МКАД, у меня запиликал мобильный.

Вполне себе гламурной мелодией группы «Queen».

«We are the champions, my friend…»

Ага, думаю.

Я, кажется, знаю, кто так обо мне беспокоится.

– Привет, – говорю, – Мажор.

Но тут ошибочка вышла, надо поменьше доверять интуиции.

И почаще смотреть на определитель номера.

– Это не Мажор, – хмыкают в трубке. – Это Али. Мажор рядом сидит. Желваками на скулах играет, рожа банкирская. И еще кое-кто, тебе неплохо знакомый. Ты далеко сейчас?

– МКАД, – отвечаю, – проехали.

– Ага. Москва пустая, пробок не наблюдается. Значит, минут через двадцать-тридцать дома будешь.

– Это, – ворчу, – смотря куда ехать. У нас Никитос за штурмана, поскольку его барышня за рулем. А Никитос, сам понимаешь, личность непредсказуемая.

В трубке еще раз хмыкают.

– Скажи, чтобы первым делом тебя домой отвез. Потому как гостей ожидаешь. Целую делегацию. А если будет выступать, пригрози, что поедет не сперматоксикоз снимать, а принимать участие в расширенном производственном совещании.

Хотел я брякнуть, что Никитка со сперматоксикозом – вещи несовместные.

И в Праге эта сволочь не скучала.

Хотя и не с такими романтическими последствиями, как я.

Но потом глянул на симпатичную мордашку водителя в зеркале заднего вида.

И промолчал.

– Хорошо, – говорю, – распоряжусь. Когда ждать-то?

– Вчера, – отвечает серьезно. – Сколько тебе нужно времени, чтобы привести себя в порядок?

Я вздыхаю.

– После такого выезда – минимум неделю. И то вряд ли, если не прибегать к радикальным методам. А на душ, пожалуй, минут сорока хватит.

Молчит секунд тридцать.

Думает.

Считает.

Я почти слышу, как у него в башке тумблеры щелкают.

И лампочки перемигиваются.

– Угу, – делает наконец вывод. – Полчаса на дорогу плюс час, с запасом, на все про все. Короче, через полтора часа жди. Заодно кошака тебе твоего подвезу, измучился парень, тебя ожидаючи. В кабинете мне нассал, сволочь. Если б не был сыночком моего серого психа да не уважал бы я так его хозяина, – прибил бы на фиг.

На меня вдруг волной накатывает тепло.

И я начинаю думать, как непросто будет знакомить кота со Златой.

Потому что моя семья – это я и кот по имени Арамис.

А может, они и понравятся друг другу.

Хотелось бы верить.

Арамис – сволочь ревнивая.

Да и Злата, это уже ясно, делить вашего покорного слугу ни с кем не намерена.

Даже с котом.

Характер – тот еще.

И это в самый романтический период отношений.

Что дальше-то будет, вздыхаю.

…И тут соображаю, что Али продолжает мне что-то вбивать в голову.

– Что, что ты говоришь, Глеб? – спохватываюсь. – У меня мобила заглючила, ни хрена не слышно.

– Ну ладно, – говорит, – приедем – расскажу. Бывай.

И отключается.

– Ты все понял? – спрашиваю напрягшуюся спину Никитоса.

Тот поворачивается.

– С англичанами все еще хуже, чем мы ожидали?

Я медленно киваю.

Не вовремя я о знакомстве кота с моей девушкой размечтался.

– Похоже, – соглашаюсь. – Или противоречия с клубом перешли в «горячую фазу». Что после их подметного письма пражским контрагентам не удивительно. Но это вряд ли. Там Комбат с ультрас и без нас разберутся. Так что давай сначала ко мне. Потом вы – по своему плану, а я, похоже, работаю.

– Слушай, лидер, – вздыхает сбоку от меня Жека, – может, нам с тобой?

Его вжатый в противоположную от меня дверь младший брательник согласно сопит.

И даже немного шевелится.

Насколько теснота на заднем сиденье позволяет.

Я на секунду задумываюсь.

– Нет, – вздыхаю. – Тебя ждет семья. У Никитоса – наш водитель. А у меня – только кот, которого ко мне сейчас и так привезут. Ну, а если б вы были срочно нужны, Али бы сказал, не постеснялся. Так что валите. Я, как ты говоришь, – лидер, мне и отдуваться…

Жека коротко кивает.

Из него, думаю, мог бы получиться грамотный офицер.

Слуга царю, отец солдатам.

К несчастью для моей страны, такие сейчас в армию не идут.

Идут другие.

Совершенно, блин, иной человеческий материал.

Нормальные, крепкие, честные парни, но элиту из них – лепить и лепить.

А Жека – готовая болванка. Чуть-чуть обтесать, чуть-чуть обучить.

И все дела.

У него и отец военный.

Полковник в отставке, кажется.

Я количеством звезд на погонах его родителя не сильно интересовался, просто знаю, что часть босоногого детства мой верный товарищ провел в отдаленных гарнизонах, раскиданных на просторах нашей необъятной Родины.

Но в нынешнюю армию Жека, увы, не пойдет.