Поднимает рюмку и тянет ее к моей.

Немного поколебавшись, чокаюсь, и мы выпиваем.

Н-да, думаю.

Вполне возможно, я женюсь на твоей дочери, чех.

Но первое, что я сделаю, – это увезу ее отсюда в Москву.

И когда мы будем навещать вас в Праге, мы никогда не остановимся в вашем доме. Только в гостинице.

Нет, мы будем к вам приезжать обедать, я с удовольствием выпью с тобой сливовицы и, быть может, даже попробую твоих сигар, но останавливаться в твоем доме я не буду никогда.

Ты мне нравишься, чех.

Но мы – слишком разные.

А твоей дочери придется обрусеть.

Никуда не денется.

Уж я – постараюсь.

Только когда мы со Златой уселись в такси, я понял, как же мы с ее отцом серьезно набрались.

Коварная штука эта домашняя сливовица.

Типа кавказской чачи.

Пока сидишь, пьешь – вроде бы все ничего.

А стоит подняться…

…Хорошо еще в лобби нашей гостиницы, когда мы приехали, сербы сидели. Приехали с парнями напоследок подосвиданькаться.

Подошел к Тиму, пошептался.

Тот подозвал одного из своих, и мы с ним прогулялись до туалета, откуда я вернулся в куда более бодром состоянии.

Ожидавшая меня на гостиничном диванчике Злата так ничего и не заметила.

Я, в принципе, с «первым» в последнее время осторожничаю. Слишком уж увлекательная это карусель.

Далеко укатиться можно.

Но тут как раз тот случай.

Всобачил в себя столько, что даже на «отвальную» кружку пива с парнями решился.

Правда, предусмотрительно выбрав легкое светлое «Крушевице».

Похлопал по плечам сербов и своих парней, пообнимался.

А потом долго-долго целовался со своей неожиданной судьбой у автобуса. Запоминал вкус ее губ.

И прочие приятные на ощупь выпуклости и изгибы.

Встретимся-то явно не скоро.

Непросто это – любить друг друга по разные стороны границ. Надо что-то вечно придумывать.

Но мы, блин, легких путей не ищем.

И – никогда не искали.

Пока что удалось договориться только о совместной встрече Нового года у меня, в Москве.

Обещала.

А раз уж обещала, никуда не денется.

Не позволю.

Да, возможно, о поездке куда-нибудь на острова сразу же после этого.

Если, разумеется, все получится.

Есть тут, понимаете, разные неприятные нюансы типа моей работы и ее учебы в университете.

Последний курс.

Ей, чтобы провести со мной новогодние каникулы, нужно серьезно поднапрячься и сдать какие-то университетские «курсы».

Я ничего из ее объяснений по поводу этих самых «курсов» не понял: слишком слабо представляю себе европейскую систему образования.

Это ведь только у нас «от сессии до сессии живут студенты весело».

У них куда более хитроумно устроено.

Ну, да и бог с ними.

Честно говоря, мне в тот момент было не до этой хитрой механики.

Хотелось просто сгрести Злату в охапку и увезти в Москву.

Прямо сейчас.

Немедленно.

Года три-четыре назад я, наверное, так и поступил бы.

Или – сам бы остался.

Сейчас – другая история, увы.

Взрослый уже мальчик.

Может, и вправду жениться пора?

Ладно.

Поживем – увидим…

…А потом мы с парнями закинули шмотки в заказанный заранее автобус, я попрощался с сербами и Златой, забрался на облюбованное место в хвосте салона и с благодарностью принял из рук Жеки открытую бутылку с вкусным чешским пивом.

Смывать ее помаду с еще помнящих вкус губ.

Тут, конечно, что-то посерьезнее пива требовалось.

После первого моего глотка автобус медленно тронулся и задумчиво покатил в сторону аэропорта.

Через некоторое время в кармане противно запиликала мобила.

Глянул на определившийся номер.

Она.

– Извини, – говорит со своим неподражаемым западнославянским акцентом, – ты мне ничего не хочешь сказать?

Сижу, мнусь.

– Ну, – смеется, – хорошо. Тогда я скажу. Я люблю тебя, Русский.

И – короткие звонки разъединившейся линии.

Перезванивал ей, перезванивал…

Бесполезно.

Вот стерва.

…А дальше все было как всегда.

Аэропорт.

Регистрация.

По-европейски простой и недолгий паспортный контроль.

Торопливый перекур в специальной стеклянной кабинке.

Короткий забег за сувенирами в дьюти-фри.

Еще один перекур за кружкой «Крушевице» в баре перед вылетом, еще одна попытка дозвониться до Златы.

Бесполезная, само собой.

Самолет с кучей внезапно обнаружившихся знакомых, которые, оказывается, тоже летали на матч и которых ты по неведомой причине так и не встретил в Праге. Неизбежная пьянка.

И наконец, цепкие объятия родины в удивительно казенном зале прилета аэропорта «Шереметьево-2».

Я очень люблю свою страну.

Но почему-то ненавижу возвращаться из-за границы.

Может быть, потому что оловянные глаза прапорщиц на паспортном контроле заранее видят в тебе государственного преступника; потому что ты ловишь разочарованные взгляды таможенников, понимающих, что от туриста с таким хилым багажом нечем поживиться, и потому что ступаешь на грязный, заплеванный пол зала ожидания багажа.

Впрочем, нам в этом зале было нечего делать.

Не из турпоездки, чай, возвращаемся.

С выезда.

Хотя некоторые и с выездов умудряются с та-аакими баулами прилетать, что хоть стой, хоть падай.

Мешочники, блин.

Я еще понимаю, если откуда-нибудь из Италии.

Но не из Чехии же.

Ну, да их дело.

Вышли, запрыгнули в «лансер» очередной подруги Никитоса, поехали.

Я, как только устроился на заднем сиденье – на переднее по-хозяйски погрузился сволочь Никитос, – вынул мобильный, подрубился к сети, вытащил из памяти не так давно вбитый туда, но уже жизненно важный номер.