вопрос, настаивал он, несомненно, зависит от отношения арабов к сионизму, а не от отношения сионизма к ним.

Анализ отношения арабов привел Жаботинского к категорическому заявлению: "Добровольное соглашение между нами и арабами Палестины немыслимо ни сейчас, ни в обозримом будущем". Как уже убедилось большинство умеренных сионистов, у палестинских арабов не было ни малейшего шанса добиться согласия на превращение Палестины в страну с еврейским большинством. Это объяснялось тем, что они считали свою страну своей национальной родиной и хотели оставаться ее единственными хозяевами. Жаботинский резко выступал против тех сионистов, которые представляли палестинских арабов либо как глупцов, которых легко обмануть при помощи искаженной версии сионистских целей, либо как племя наемников, готовых отказаться от своего права на страну в обмен на экономическую выгоду: "Каждый коренной народ, - писал он, - будет сопротивляться чужеземным поселенцам до тех пор, пока он видит хоть какую-нибудь надежду избавиться от опасности чужеземного поселения. Именно так будут вести себя арабы и будут вести себя до тех пор, пока у них есть хоть проблеск надежды на то, что они смогут помешать превращению "Палестины" в Землю Израиля".

Объяснив логику враждебности палестинцев к сионизму, Жаботинский перешел к политическим последствиям. Один из вариантов, по его мнению, заключался в том, чтобы предложить непалестинским арабам деньги или политический союз в обмен на их согласие на еврейский контроль над Палестиной. Этот вариант был отвергнут по двум причинам. Во-первых, он ничего не изменил бы в непримиримой враждебности палестинских арабов к еврейской колонизации. Во-вторых, обещание еврейских денег и политической поддержки арабам Ближнего Востока означало бы предательство европейских колониальных держав, в первую очередь Великобритании, а это было бы самоубийственным поступком. Поэтому Жаботинский пришел к выводу,

Мы не можем обещать никакого вознаграждения ни арабам в Палестине, ни арабам за пределами Палестины. Добровольное соглашение недостижимо. И поэтому те, кто считает соглашение с арабами непременным условием сионизма, должны сегодня признаться себе, что это условие недостижимо и, следовательно, от сионизма надо отказаться. Мы должны либо приостановить поселенческую деятельность, либо продолжать ее, не обращая внимания на настроение туземцев. Таким образом, поселение может развиваться под защитой силы, не зависящей от местного населения, за железной стеной, которую оно будет бессильно разрушить.

Такова, вкратце, была политика Жаботинского в отношении арабского вопроса: возвести железную стену еврейской военной силы. С необходимостью возведения железной стены, утверждал он, согласны все сионисты. Единственное небольшое различие заключалось в том, что "милитаристы" хотели, чтобы железная стена была построена на еврейских штыках, а "вегетарианцы" - на британских штыках. Но все они хотели железную стену. Постоянно повторять о готовности сионистов вести переговоры с арабами было не только лицемерно, но и вредно, и Жаботинский считал своим священным долгом разоблачить это лицемерие.

Ближе к концу статьи Жаботинский постарался развеять впечатление, которое мог произвести его анализ, что он отчаялся в перспективе достижения соглашения с арабами Палестины:

Я не хочу утверждать, что с арабами Земли Израиля невозможно договориться ни о чем. Но добровольное соглашение просто невозможно. Пока арабы сохраняют отблеск надежды на то, что им удастся избавиться от нас, ничто в мире не сможет заставить их отказаться от этой надежды, именно потому, что они не сброд, а живой народ. А живой народ будет готов уступить в таких судьбоносных вопросах только тогда, когда потеряет всякую надежду избавиться от иноплеменных поселенцев. Только тогда экстремистские группы с их лозунгами "Нет, никогда" потеряют свое влияние, только тогда их влияние перейдет к более умеренным группам. И только тогда умеренные будут предлагать компромиссные варианты. Только тогда они начнут торговаться с нами по практическим вопросам, таким как гарантии от вытеснения, равенство гражданских и национальных прав.

В конце статьи выражалась вера в то, что мирное сосуществование арабов и евреев в Палестине возможно, но только в результате возведения неприступной стены:

Я надеюсь и верю, что тогда мы предложим им гарантии, которые их удовлетворят, и оба народа будут жить в мире как добрые соседи. Но единственный путь к такому соглашению - через железную стену, то есть создание в Палестине силы, которая ни в коем случае не будет подвержена арабскому давлению. Иными словами, единственный способ достичь урегулирования в будущем - это полное избежание всех попыток прийти к урегулированию в настоящем.

Умеренные сионисты раскритиковали эту статью, особенно на том основании, что она написана с аморальных позиций. Поэтому Жаботинский написал вторую статью под названием "Мораль железной стены", в которой перевернул мнение своих критиков. С точки зрения морали, по его мнению, возможны два варианта: либо сионизм - положительное явление, либо отрицательное. На этот вопрос нужно было ответить, прежде чем становиться сионистом. И все они действительно пришли к выводу, что сионизм - положительная сила, нравственное движение, на стороне которого справедливость. А "если дело правое, то справедливость должна восторжествовать, независимо от чьего-либо согласия или несогласия".

Частым аргументом против сионизма было то, что он нарушает демократическое право арабского большинства на национальное самоопределение в Палестине. Жаботинский отвечал, что евреи имеют моральное право вернуться в Палестину и что просвещенный мир признал это право. Затем он перешел к аргументу, что метод "железной стены" аморален, поскольку он пытался поселить евреев в Палестине без согласия ее жителей. Он отметил, что, поскольку ни одно коренное население нигде в мире не согласится принять чужеземное большинство, логическим выводом будет полный отказ от идеи еврейского национального дома. Даже мечтать о национальном доме стало бы аморальным. Статья завершается утверждением о моральности железной стены: "Священная истина, реализация которой требует применения силы, не перестает от этого быть священной истиной. Это - основа нашей позиции по отношению к арабскому сопротивлению; и мы будем говорить об урегулировании только тогда, когда они будут готовы обсуждать его".

Хотя книга "На железной стене" стала библией ревизионистского сионизма, ее истинный смысл часто понимался неправильно, не в последнюю очередь последователями самого Жаботинского. Для него железная стена была не самоцелью, а средством достижения цели - сломить сопротивление арабов продвижению сионизма. Как только сопротивление арабов будет сломлено, внутри палестинского национального движения начнется процесс перемен, в результате которого на первый план выйдут умеренные. Тогда и только тогда можно будет приступить к серьезным переговорам. В ходе этих переговоров еврейская сторона должна предложить палестинцам гражданские и национальные права. Жаботинский не уточнил в этой статье, что именно он имел в виду под "национальными правами", но другие высказывания позволяют предположить, что он имел в виду политическую автономию палестинцев в рамках еврейского государства. Из статьи следует,