Я накинула халат, выбежала в столовую и увидела две фигуры странного вида. Та, что повыше, была одета в серебряный комбинезон с пришитыми к штанинам сапогами. В правой руке она сжимала сковородку. Вторая облачилась в непромокаемую куртку с капюшоном, брюки цвета оливок, в калоши, которые привязала к ступням шнурками. В руках у нее было полотенце.

Я остановилась на пороге столовой, услышала звук:

– Ш-ш-ш, – увидела перед своим лицом нечто большое с крыльями и шарахнулась в сторону.

– Лови его! – завопил «комбинезон».

– Сейчас таракану мало не покажется, – ответили «калоши».

Парочка бросилась в коридор, за ней потрусили бульдожки. Кот Альберт Кузьмич, который сидел на столе возле сахарницы, подергал носом и произнес:

– Мяу, мяу!

– Да, дорогой, – отозвался Иван Никифорович, который, сохраняя олимпийское спокойствие, ел овсянку, – люди такие странные! Чего только не выдумают.

– Ш-ш-ш, – раздалось в комнате.

Альберт Кузьмич подпрыгнул и сбил лапой таракана. Тот упал прямо в тарелку мужа.

Иван посмотрел на неожиданное добавление к каше.

– В Китае считают, что насекомые – идеальный источник белка. Но я пока не готов лакомиться прусаками. Танюша, если у тебя другое мнение по данному вопросу, отдам тебе сей деликатес. Хочешь?

Я содрогнулась:

– Фу! Никогда!

– Куда он подевался? – закричала Рина из коридора.

Я захихикала.

– Где мама и Надя взяли эти странные одеяния?

Муж отодвинул тарелку и сделал глоток кофе.

– Я всегда подозревал, что Рина никогда ничего не выбрасывает. А сегодня мои подозрения превратились в уверенность. Серебряный костюм – противочумная защита, отцу его выдали, когда мне было лет десять-одиннадцать. Папа в него еле влез, хотел застегнуть молнию, но не удалось! Живот мешал. Мама ему велела:

– Вдохни, задержи дыхание и стой так. Я застегну комбинезон.

Куда там! Не получилось. Отец рассвирепел:

– Рина, все ты виновата!

Мама удивилась:

– Что я не так сделала?

– Зачем вкусно готовишь? – выдвинул претензию муж. – Вот не хочу ужинать, а увижу, что ты на стол несешь, и все сметаю.

Рина у него комбинезон отняла и унесла. Понятное дело, спрятала где-то. Противочумная защита не одно десятилетие лежала в укромном месте и, пожалуйста, пригодилась сейчас.

Альберт Кузьмич, сидевший у тарелки с кашей, встал, повернулся задом к каше и начал зарывать ее лапой.

– Абсолютно с тобой согласен, – вздохнул Иван Никифорович, – возможно, геркулес с тараканом и полезен, но мне не хочется его есть.

– Где он? – закричала Рина, вбегая в столовую.

– Если ты имеешь в виду таракана, то он утонул в овсянке, – объяснил сын.

– Ужас, – попятилась моя свекровь, – катастрофа!

– Тебя травмировала кончина насекомого? – прищурился Иван. – Но вы же с Надей хотели лишить прусака жизни. Или я ошибаюсь?

– Мы планировали его поймать, – закричала Бровкина, тоже появляясь в столовой, – и посадить в банку.

– Арестовать и отправить отбывать срок, – хмыкнул Иван Никифорович.

– Нет, – возразила Рина, – потом Таня возьмет склянку, отнесет на улицу и выпустит ужасную дрянь на волю.

Я заморгала, а Иван решил прояснить ситуацию:

– Почему роль спасателя таракана отведена Танюше?

– Потому что мы с Ириной Леонидовной его до трясучки боимся, – откровенно призналась Надежда Михайловна.

– Мама, у тебя в руках сковородка, – сказал Иван Никифорович, – а у Нади полотенце. Будь я тараканом, мог бы и усомниться в мирных намерениях женщин, которые ко мне приближаются. Еще наподдадут от всего своего доброго сердца!

– Надя должна была сбить парящий ужас полотенцем, а я быстро накрыть его сковородкой, – сообщила план охоты на таракана Рина, – потом мы собирались позвать Танюшу. Она должна аккуратно поместить страшилище в банку.

– Неплохой план, – сказал мой муж, – но в нем есть небольшие изъяны. Таня не сидит постоянно дома. И когда вы поднимете сковородку, добыча мигом удерет. Попробуйте взять сачок.

Ирина Леонидовна и Надя переглянулись.

– Седьмая? – спросила домработница.

– Девятая, – ответила Рина, – на пятой!

– В девятой нет пятой, – возразила Бровкина.

– Есть, – уверенно сказала Ирина Леонидовна, – пятая третья от восьмой. На ней серая бумага постелена.

– Такой точно нет, – стояла на своем помощница по хозяйству.

– Пошли покажу, – скомандовала моя свекровь.

Обе женщины убежали.

– О чем они сейчас толковали? – удивилась я.

Муж погладил кота.

– Не понял. Вероятно, мама и Надя изобрели свой собственный язык и теперь общаются на нем между собой. Ты сейчас куда?

– На встречу с Романом Гореловым, – доложила я, – будучи лейтенантом, он занимался делом Наума, потом…

– Бросил службу в милиции и стал писать детективы, – договорил за меня Иван.

– Ваня, – радостно закричала Рина, врываясь в столовую, – спасибо тебе за правильную идею, мы ступили со сковородкой! Зато сейчас вооружены как надо.

– Сачки! – поразилась я. – Где вы их обнаружили?

– В девятом шкафу на пятой полке чулана, в который уж не помню сколько лет не заходила. Сорок? Пятьдесят?

Я опешила:

– У нас три кладовки, но в них нет шкафов.

– Есть, есть, – засмеялась Надя, – просто вы в них не заглядываете.

– В первой только стойки с вешалками, – забормотала я, – во второй полки, на них коробки. В третьей хранятся крупные вещи вроде старых ковров и люстр.

– И зачем мы их храним? – осведомился Иван Никифорович.

– Вдруг пригодятся, – отмахнулась Рина, – ничего нельзя выбрасывать. Вот сейчас мы надели костюмы. Очень удобные!

– Калоши только шморкают, – пожаловалась Бровкина, – пришлось их шнурками подвязать.

– Мы и старые шнурки не выбрасываем? – спросил Иван.

– Нет, но я их не нашла, пришлось из ботинок вытащить, – заявила Бровкина, – если распихать в первом чулане стойки с вешалками, дойти до стены, раздвинуть ее…

Мое изумление зашкалило:

– Раздвинуть стену? Вы и на это способны?

– Талант Надежды Михайловны впечатляет, – заметил Иван Никифорович, – жаль, я только сейчас узнал о нем. Людей, способных так управляться с преградами, наперечет. Вообще-то вы единственная из всех, кого я знаю.