С момента эпохальной битвы в деревне Броды прошло уже два дня, а его до сих пор не выпускали из импровизированного госпиталя. Туда он угодил, словив полноценное проклятие одного из последних выживших налетчиков. Как именно оно работало, никто объяснить не мог. Но периодически автомеханик забывал, кто он, где он, что должен делать, как нужно управлять своим телом или говорить. Или все это одновременно. Всех тех, кто сильно пострадал в схватке, перетащили в большой подвал Бронштейна. Туда принесли раскладушки, и теперь египтолог пытался лечить раненых при помощи заговоров, амулетов и препаратов, которые он делал на основе меда и каких-то травок. Хотел было еще и поселковую медсестру подключить, но оказалось, что ее скормили дракону за попытку демонстративно качать права. Вряд ли, конечно, чужаки поняли слова женщины, но им и интонации хватило, чтобы сразу перейти к публичной казни.

От других пострадавших Андрея отделяла простыня, повешенная на веревку. Впрочем, звуки она не задерживала, и в уши Ковальскому постоянно вкручивался тихий гул, который создавали несколько десятков человек, лежащих на излечении. Свет в помещении давали старомодные восковые свечи, тихой сапой свистнутые хозяйственным историком не иначе как из закромов расположенной у сельсовета часовенки.

Клюев сел на табуретку, а Бронштейн деловито сказал:

— Так, я пошел новую порцию обезболивающих микстур на основе конопли размешивать. Лучше бы, конечно, опиаты использовать, но не сезон.

— Не то чтобы очень нуждался в ответе, но все же, где вы ее берете? — поинтересовался лейтенант. — Обещаю, никому не скажу, а то вытопчут ведь!

— Цыгане ее в лесопосадке сажают втихомолку, — выдал источник поставок сырья историк. — А ты не знаешь разве? По-моему, ее у них чуть ли не все местные алкаши периодически дергают. Когда денег на водку нет, а забыться хочется.

— Знаю, — кивнул полицейский. — Просто думал, что вы какой-то новый источник нашли. — Проводив взглядом Бронштейна, Клюев повернулся к старому приятелю: — Как ты?

— Лучше, — сказал Ковальский. — Этот наведенный склероз, чем бы он ни был, слабеет. Да и ожоги на груди заживают быстро. С челюстью, правда, хуже, но питаться и кашками можно. Лев Николаевич говорит, что уже завтра смогу идти домой.

— Кстати, насчет дома, — посмурнел Евгений. — Аглаю Викторовну мы похоронили вместе с остальными вчера вечером. Почти ночью. Ну, понимаешь, лето, жара…

— Все в порядке. — Несмотря на эти слова, на душу Андрея словно лег тяжелый камень. Умом он понимал, что родственницу уже не вернуть, да и вообще все сделано правильно. Но сердце, лишенное возможности с ней нормально попрощаться, все равно защемило. — Где?

— На кладбище, в общей могиле. Завтра свожу тебя к ней, помянем старушку, — попытался, как мог, успокоить приятеля участковый. — Кстати, представляешь, не так страшны зомби, как их в фильмах ужаса показывают. Когда на одного мертвого по пять живых, кто с вилами, кто с топором, кто с кувалдой, покойничков в кашу превратить — дело двух минут. Да и сабля Бронштейна помогла. Действительно сквозь них пролетала, как нож сквозь масло. Правда, никто не знает, не поднимутся ли новые на место уничтоженных. Но сегодня с утра вроде бы никого не было.

— Понятно… А вообще что в мире творится? Ну, или хотя бы в окрестностях Бродов?

— Синтетика гниет с разной скоростью, — полицейский почесал подбородок с проклюнувшейся щетиной. — У меня в подвале брага была в полторашке из-под минералки. Так представляешь, протекла полторашка! Тапочки развалились. Майки почти все выглядят так, будто в них со сваркой работали. Вместо компьютера, ноута и стиральной машины — груды хлама. Электричества нет. Вообще нет, словно и не было никогда в природе. Даже динамо-машина в школьной лаборатории его не вырабатывает — директриса мне жаловалась часа два назад. С магнитами что-то странное творится. Многие превратились в обычные куски железа и с холодильников попадали. А другие так усилились, что голыми руками теперь не отдерешь.

— Я же не об этом, — пробурчал Ковальский. — Новые чужаки не появлялись? Как обстановка в других деревнях? А в райцентре? До него всего пятьдесят километров, можно было уже туда и обратно сходить!

— Не нашлось у нас таких смельчаков, — вздохнул Клюев. — Да, может, это и к лучшему, учитывая габариты хищников, которые откуда-то повылазили. Белых медведей в наших краях, равно как и волчьи стаи, уже можно считать доказанными. В одиночку путешествовать не рекомендуется, могут слопать. Ландшафт изменился по мелочам много где. Но таких крупных объектов, как непонятно откуда взявшийся лес, больше нет. Ну, если только руины какие-то на месте старого песчаного карьера. А что касается чужаков… Тем утром, когда все началось, на рассвете, они напали на Платовку. И повели себя там как самые отпетые фашисты. Всех стариков убили и сложили в курган типа нашего. Половину маленьких детей тоже. А других, вместе с самыми молодыми бабами, изнасиловали по несколько раз и загнали в светящуюся штуку. Ее Лев Николаевич порталом обозвал. Пленники как в воду канули. А уроды, похоже, прямиком к нашей околице переместились, минуя бездорожье. Вероятно, людей отправили туда же, откуда и явились эти покорители, чтоб им на том свете икалось. Ни в Котловке, ни в Лебяжьем, ни в Серпуховке подобных завоевателей не видели. А ведь эти деревни вокруг нас расположены. Мимо них крупный отряд незамеченным черта с два бы прошел.

— Ой, как плохо-то… — Андрей с силой потер лоб ладонью, не обращая внимания на то, что она от его переживаний загорелась.

Как обороняться от противника, который приходит из ниоткуда и скрывается в никуда, он просто не представлял. И сомневался, что тут помог бы и настоящий гений военного дела. Слишком уж разные у них возможности. Это все равно как вождю племени мумбо-юмбо пытаться отразить воздушный десант.

— А хоть кто-нибудь наши действия координирует? — спросил он. — Ну, администрация, например…

— Да чтоб их… — Клюев едва не плюнул на пол. — Представляешь, во всех деревнях, куда мотался, они требовали отправить запрос в областной центр. В областной, мать его, понимаешь, центр! Который неизвестно где теперь и есть ли он вообще! А без бумажек с печатями они даже патрулирование своих населенных пунктов по ночам организовать не могут! А уж стоило о созыве ополчения заикнуться, как меня в Серпуховке чуть в подвал не упекли, до выяснения!

— Вот дебилы… — протянул Андрей.

— А в Платовке главу администрации пришлые на кол посадили, — продолжал Клюев. — Пока я не приехал, люди даже добить его боялись, хотя уже видно было, не жилец. Наконечник деревяшки у него из груди торчал. Да и народ там какой-то… жидковатый. Их убивали, а они лишь блеяли, как бараны на бойне. Только одного мерзавца прикончили. Да и то внезапно прорезавшийся уникум вроде тебя постарался. Его, кстати, тоже забрали. Хотя тех, кто пытался в ход просто кулаки пустить для самозащиты, убивали на месте. Нам повезло, что в Платовке им сопротивления, считай, не оказали, и потому с нами они расслабились. Не были готовы к тому, что добыча зубы покажет.