В 1020 году название «Керибюс» впервые было упомянуто в письменном документе, а в 1066 году Беренгар, виконт Нарбоннский, принес оммаж Гильему, графу Бесалу, за замок Керибюс, доходы от которого его супруга Гарсинда получила в приданое от своего отца Бернара Тайефера. В XII веке вследствие хитросплетения наследований и союзов замок Керибюс вошел в состав большой территории, зависимой от четырех графских домов — графов Бесалу, Сердани, Барселоны и Прованса. Но из-за особого положения этой земли, которая постоянно была спорной и на которую претендовали то одни, то другие, здесь появлялось все больше руин и от былого величия не осталось почти ничего. Поэтому на территории, покинутой жителями и лишившейся ресурсов, в конце XII века нашли убежище многочисленные катары, бежавшие от начинавшихся преследований.

Но только в 1209 году начался знаменитый альбигойский крестовый поход. 22 июля этого года были перебиты все жители Безье. Крепости, занятые восставшими еретиками, падали одна за другой под натиском войск, которыми командовал Симон де Монфор. В августе капитулировал Каркассон. В следующем году, в июле 1210 года, в Минерве было истреблено сто пятьдесят катаров. В ноябре после четырехмесячной осады был взят замок Терм. В 1211 году настал черед крепости Лавор; избиения вошли в систему. Поражение при Мюре 12 сентября 1213 года ознаменовало конец первого крестового похода: вся земля катаров была оккупирована, за исключением Фенуйеда и Пейрепертюза, куда входил и Керибюс. Все здешние мелкие сеньоры сочувствовали катарам, но за это были официально лишены своих фьефов: они стали так называемыми файдитами.

Однако окончательно военный крестовый поход завершился договором в Mo, подписанным в 1229 году. Отныне задачу борьбы с ересью — и сохранения французского господства над Окситанией, причем обе задачи были неразделимы, — доверили инквизиторам, а те в любой момент могли обратиться за помощью к королевским войскам и к вассалам, по видимости примкнувшим к королю Франции. В Корбьерах тогда применяли тактику терпеливого изматывания гарнизонов последних крепостей, занятых катарами или их сторонниками.

Керибюсом тогда командовал рыцарь Шабер де Барбера, раньше занимавшийся постройкой военных машин для арагонского короля, а со смертью виконта Пьера де Фенуйе в 1242 году облеченный всей военной властью над еще независимыми замками региона. Это был человек, преданный идеям катаров, который стремился защитить всех, кто избежал костров и уцелел после сражений крестового похода. В 1230 году в Керибюсе поселился катарский епископ Разе — Бенедикт де Терм. В 1241 году он здесь умер. Один документ того времени уточняет, что в Керибюсе можно было встретить высокопоставленных представителей ереси, в частности, диакона Петра Парера, некоего Раймунда из Нарбонна и другого еретика по имени Бюгарег: похоже, что это имя связано с одним из самых странных мест в Разе — Бюгарашем, как называется и западная вершина южного гребня Корбьер; как предполагается, это место хранит память о болгарах, или «буграх», вероятных предшественниках катаров Окситании.

Разумеется, после падения Монсегюра Керибюс, также неприступная крепость, получил огромное значение и стал выглядеть второй «синагогой Сатаны». Но против Керибюса ничего не предпринималось. Сенешали Каркассона довольствовались тем, что захватывали хуже защищенные и менее удачно расположенные замки, как Падерн и Молье в 1248 году или же Пюилоран и Сен-Поль-де-Фенуйе в 1250 году. Однако тиски с двух сторон Керибюса неумолимо сжимались.

Вернувшись в 1255 году из крестового похода, Людовик IX, желавший создать в Каркассоне первоклассный пояс обороны, решил сделать все возможное, чтобы Керибюс попал под королевскую власть. Он назначил сенешалем Каркассона Пьера д’Отея и поручил ему осуществить эту операцию.

Дальнейшие события известны плохо и остаются довольно темными: тексты, касающиеся осады и падения Керибюса, весьма невнятны и часто противоречат друг другу. Однако бесспорно одно: в мае 1255 года Пьер д’Отей начал окружение замка Керибюс.

Это сделать было не проще, чем окружить Монсегюр. Керибюс построен на чем-то вроде скального зубца, в свою очередь возвышающегося над обрывистым гребнем. Его естественные укрепления впечатляют: он окружен пропастями, с наименее крутой стороны гребня его эффективно защищал массивный донжон, так что крепость могла долго не бояться любых действий многочисленной армии. К тому же у сенешаля были трудности с набором контингента, необходимого для военных действий. Похоже, прелаты Лангедока отказали ему в помощи — несомненно, просто из шантажа: тогда местное духовенство пребывало в конфликте с сенешалями короля по корыстным причинам материального характера. Тогда Пьер д’Отей попросил поддержки у архиепископа Нарбоннского. Тот не ответил. Пьер д’Отей направил послание Людовику IX, заявив протест, но король не мог ничего сделать, кроме как приказать сенешалю Бокера прийти на помощь каркассонскому коллеге. Просьбы о помощи со стороны Пьера д’Отея объяснялись не самой по себе осадой, для которой требовалось не более тысячи правильно расставленных воинов, а угрозами со стороны короля Арагона, дававшего понять, что он без колебаний пройдет со своей армией через Лангедок, чтобы достичь Монпелье, где взбунтовались его подданные. А ведь арагонский король всегда поддерживал превосходные отношения с защитником Керибюса — Шабером де Барбера. Наконец после многих проволочек архиепископ Нарбоннский прислал подкрепление, «потому что замок Керибюс — прибежище еретиков и разбойников и тем самым оное дело касается Церкви».

Но условия, в которых происходила осада, не были благоприятны для каркассонского сенешаля. С одной стороны, он понимал, что никогда не сможет сломить сопротивление Шабера де Барбера в его крепости, потому что к ней нельзя было даже приблизиться, как к Монсегюру, чтобы установить камнемет; с другой стороны, его беспокоило происходящее по ту сторону каталонской границы — сковав свои силы под Керибюсом, он предоставлял свободу действий арагонскому королю. Поскольку главная опасность грозила из другого места, Пьер д’Отей в сентябре 1255 года снял осаду Керибюса, твердо решив больше не предпринимать этой бесполезной авантюры. Однако в конце года крепость Керибюс была официально возвращена королю Франции, который — теоретически — купил ее у ее владельца Нуньо Санча в 1239 году. Так что же случилось?

Все шансы представить корректную версию фактов имеет одна гипотеза, выводящая на сцену Оливье де Терма, одного из тех, кто в обществе Раймунда Транкавеля развязал в 1239 году восстание файдитов с целью вернуть конфискованные земли. Из-за нерешительности Раймунда VII Тулузского восстание было подавлено: Транкавелю и Оливье де Терму пришлось сдаться. И Оливье, окончательно примирившись с королем Франции, после сопровождал его в крестовый поход и вел себя геройски. Пользуясь милостями Людовика IX и, вероятно, получая хорошую плату, он слегка подзабыл, что был сыном того Раймунда де Терма, который умер в темницах старого города в Каркассоне после взятия его замка в 1211 году, во время первого из альбигойских крестовых походов. В равной мере он забыл, что приходился племянником катарскому епископу Бенедикту де Терму, укрывшемуся в Керибюсе и умершему там в 1241 году.

По всей вероятности, Оливье де Терм, очень хорошо знавший Корбьерские горы, потому что часто наносил там ущерб королевским войскам, заманил Шабера де Барбера в ловушку. Попав в плен, Шабер де Барбера в обмен на свободу и жизнь сдал крепость. Один документ уточняет, что он обещал выполнять условия, которые были ему продиктованы, «едва за тысячу марок серебра под поручительство Филиппа де Монфора и Пьера Вуазена». Впоследствии имя Шабера де Барбера трижды упоминается в официальных актах, в частности, 12 сентября 1278 года он участвовал в подписании договора о разделе Андорры между епископом Урхельским и графом де Фуа. Это доказывает, что он снова попал в милость.