Белянчиков как-то боком, в неестественной позе, полулежал на залитом кровью столе, потеки которой, ужом огибая массивный чернильный прибор и край компьютера, капали на пол. За спиной убитого через полуоткрытые створки окна виднелась черепичная крыша соседнего дома. В тот же момент лучи утреннего солнца, коснувшись ее ажурного козырька, ворвались в комнату.

Какие-то мгновенья, Корначев пребывал в растерянности, затем рванулся к телефону.

Вскоре специальная опергруппа «МУР-УВ» (усиленный вариант) начала осмотр места происшествия. Но прежде криминалистов и судмедэксперта в комнату вошел кинолог с темно-коричневой немецкой овчаркой Найдой, считавшейся едва ли не суперзвездой среди розыскных собак столицы.

Проведя Найду вдоль кабинета и шепнув ей несколько слов, проводник ослабил поводок. Осторожно обогнув стул с телом Белянчикова и не коснувшись лужи крови, овчарка положила лапы на стол, ткнувшись носом в сероватый экран компьютера. Затем она подошла к книжному шкафу и, вновь встав на задние лапы, вдруг дважды прыгнула вверх, коснувшись черным желудем носа толстого тома «Энциклопедического словаря менеджера».

Лишь после того, как проводник, уловив настроение собаки, достал из словаря спрятанный диск, умное животное тут же потянуло хозяина к окну. Вскочив на подоконник, Найда глянула вниз на асфальт, затем, задрав голову вверх, взглянула на крышу. Глухо заворчав и тявкнув несколько раз, овчарка натянула поводок и устремилась из кабинета.

Неожиданное убийство майора Белянчикова в кабинете Ницковой свидетельствовало о том, что происшедшие накануне трагические события будут иметь свое продолжение…

Поскольку финансовые документы, находившиеся у Ницковой, могли быть главным ключом к раскрытию всей криминальной истории, Корначев опечатал кабинет и распорядился вынести из него все содержимое, исключая мебель и бытовые предметы. Папки с документами аккуратно укладывались во вместительные картонные коробки из-под стирального порошка, позаимствованные в ближайшем магазине. Они лично пронумеровывались следователем и погружались в салон передвижной кримлаборатории.

Вошедший Родин оторвал следователя от работы:

— Юрий Владимирович, вы что, нас без ножа зарезать хотите? Тут же вся финансовая отчетность «Арбата»: счета, договора, наконец, ведомости на зарплату игроков. Если учесть, что и из бухгалтерии уже вывозят документацию, вы ставите клуб и меня, как президента, в безвыходное положение.

— Вячеслав Иванович, иначе не могу. Ночное убийство майора Белянчикова свидетельствует, что бумагам лучше отлежаться под надежной охраной. В офисе «Арбата» это осуществить невозможно. Давайте созвонимся с вашим руководством в РФС, я уже проинформировал мэрию Москвы. Думаю, что меня поймут. Все, Вячеслав Иванович, делается с ведома Генпрокуратуры. Что касается срочных бумаг, то бухгалтерии придется довольствоваться ксерокопиями.

— Но мне сегодня же нужны наличные! «Арбат» борется за лидерство, через несколько часов матч с «Невой». Сразу после игры в случае успеха, мы выдаем премиальные. Это не только дань традиции, но и имидж клуба.

— Деньги, Вячеслав Иванович, вы получите. Обозначьте требуемую сумму, напишите расписку. Я распоряжусь.

Серафим Викторович Пшеничный, президент Всероссийской футбольной ассоциации и член исполкома ФИФА, узнал об убийстве Екатерины Ницковой в аэропорту Парижа, возвращаясь с очередного международного конгресса. Ко всем его футбольным заботам теперь добавилась и эта. К тому же придется пойти на похороны, печальной процедуры, не избежать.

— Черт меня дернул возвращаться именно сейчас, — с досадой подумал Пшеничный. — Ведь было предложение Блаттера и Юханссона задержаться на несколько дней, утрясти процедуры, связанные с грядущим Чемпионатом мира. Уж лучше гулять по Парижу, чем копаться в этом дерьме. Потом отдохнуть денек на берегу океана. Лучшие, блин, отели и суперсуточные за счет могущественной, с оборотами не меньше, чем у ООН, футбольной сверхдержавы. И вот столь неожиданная раскладка. Да, неделя явно не удалась.

Пока в качестве высшего футбольного чиновника России Пшеничный, как некая богатая высокомерная вдова, в основном, нравился самому себе и руководству Международной федерации футбола, с двумя последними президентами которой, он был на «ты», в самых дружеских отношениях.

О Серафиме Викторовиче отечественные болельщики и фанаты вспоминали редко, куда чаще поминали лихим словом. Обычно по двум поводам: в ситуациях, когда он, тасуя в руках бумажки с названиями сборных команд или элитных клубов разных стран мира, проводил жеребьевку очередного чемпионата. Либо в тех случаях, когда сборная великой страны бездарно, с треском проваливала очередной футбольный форум — Чемпионат мира или Европы. А что он мог с этим поделать?

Когда-то в молодости Пшеничный несколько лет возглавлял столь же престижную хоккейную Федерацию СССР. Но то были совсем иные времена! Он любил о них ностальгически вспоминать. Великая сборная Советского Союза, ведомая выдающимися тренерами Аркадием Чернышевым и Анатолием Тарасовым, с блестящим созвездием игроков выигрывала один чемпионат мира за другим, Олимпиады, одновременно с треском громя канадских «профи» на их же льду — в Торонто и Монреале. Отблеск славы и побед хоккеистов падал и на Пшеничного. Хотя, если быть откровенным, есть и оборотная, весьма приятная сторона медали: в футболе крутятся все-таки, куда большие деньги, чем в том же хоккее.

Изящная стюардесса в синей униформе, катившая перед собой столик с напитками, оторвала его от раздумий:

— Вам, как всегда, Серафим Викторович?

— Не откажусь, Мариночка, сегодня как раз такой случай. Лучше сразу двойной виски, побольше льда и апельсиновый сок.

Он сунул руку в дипломат, достал два флакончика пробных французских духов:

— Вот, кое-какая мелочь, думаю, тебе понравится.

— Ваш виски, ваш сок, — девушка опустила духи в карманчик униформы. Низко склонившись, как бы случайно коснулась его упругой грудью: — Приятного полета и удачи в Москве.

— До свидания, принцесса «Аэрофлота». Встретимся недельки через три, полечу этим же рейсом.

Виски взбодрил Пшеничного, грядущие совковые заботы как бы отодвинулись от него. После сытного обеда он вздремнул, лишь толчок высвобождающегося шасси при заходе на посадку прервал его сон.

Быстро пройдя таможенный контроль, прямо из зала VIP аэропорта «Шереметьево-2», Пшеничный позвонил Родину:

— Такие дела, Серафим Викторович, раз ты в курсе, — грустно сказал ему президент «Арбата». — Подробности при встрече, похороны назначены на одиннадцать во вторник. Вынос тела из офиса клуба, сам понимаешь, твое присутствие не только желательно, оно просто обязательно!

Процедура похорон Ницковой состоялась в точно назначенное время. Во вторник уже к десяти часам узкий переулок со старыми московскими домами на задах института Склифосовского был забит машинами. Несколько спецавтомобилей ГАИ, с десяток автоинспекторов, как могли регулировали движение. Но и они оказались бессильными перед этим нашествием.