– А как у людей? – Улыбка тут же сбежала с его губ.

– У людей принято слушать старших и не перечить им. – Людмила Ивановна глянула на Олесю. – Авы что застыли? Или вместе с Сидоровым собираетесь стоячую забастовку устроить?

– А это была бы идея! – вскочил Васильев. – Товарищи, сплотимся под знаменами священной революции! – И он взмахнул рукой с воображаемым флагом.

– Ты-то уж сядь, – качнула пухлой ручкой химичка. – Тебя здесь единственного и не хватало. Что, еще не все синяки зажили?

– Шрамы украшают мужчину, – осклабился Андрюха.

– Это мужчину они украшают, а ты – клоун. – Учительница больше на него не смотрела. – Гена, – подошла она к замершему отличнику. – Ты же умный человек, все понимаешь.

– Привилегия все понимать – у взрослых. – Генка смотрел себе под ноги, не поднимая головы. – Дети обязаны слушаться.

– Товарищ, не сдавайся! – заорал за спиной Людмилы Ивановны Васильев. – Мысленно мы с тобой!

– Ты у меня сейчас за дверь вылетишь вместе с мыслями! – не выдержала химичка. – Что это за безобразие! Вы где находитесь? В школе или на улице? Бардак развели! Что это за капризы? Перевели тебя в другой класс, вот и ходи туда. В следующий раз будешь думать, прежде чем в драку лезть.

– Да не лез он ни в какую драку! – крикнула Олеся, которой было очень жалко несчастного Сидорова, страдающего ни за что.

– Лез, лез, – заржал Васильев.

– А ну, замолчали! – повернулась к классу учительница. – Разговорчивые очень. Ишь, взяли моду голос повышать! Забылись! Вам еще здесь учиться, аттестаты получать. А они бузят!

– Но вы же не правы, Людмила Ивановна. – Павел Быковский медленно встал.

– Поговорите мне! – Разъяренная химичка прошла вдоль доски и остановилась около окна. – Это школа, а не демократические выборы! Если кого-то что-то не устраивает, можете идти в другую школу. Слава богу, у нас в городе школ хватает! Сидоров, уходи отсюда! Не срывай урок!

– А я и не срываю! – Все так же не поднимая головы, Генка пошел к своему месту.

Девчонки испуганно ахнули.

– «Смело мы в бой пойдем за власть советов.

И как один умрем в борьбе за это!»

– заголосил Васильев.

– Сидоров! – схватилась за сердце Людмила Ивановна. – Как это понимать?! Это же хулиганство.

– Я туда не пойду, – ответил Генка, устраиваясь за партой.

– Немедленно выйди вон! – взвизгнула химичка.

Сидоров бухнул на стол учебник и сложил перед собой руки.

– Убирайся! – Химичка беспомощно метнулась туда-сюда, не зная, что делать.

– Людмила Ивановна, все под контролем! – вскочил перед ней Васильев. – Это наш человек.

– Да прекрати ты этот цирк! – хлопнула его по поднятой руке учительница.

Но тут дверь открылась, и на пороге появился Юрий Леонидович Червяков.

– Так! – застыл он в дверях.

– Ложись! – шарахнулся к своей парте Васильев.

– Встать! – Классный руководитель 9-го «Б» был разъярен.

Грохнули отодвигаемые стулья, качнулась пара парт.

– Сидоров! А тебе отдельное приглашение нужно? – Математик не двинулся с места, только слегка наклонился вперед, словно его без этого плохо слышно было.

Генка вцепился руками в парту, но остался сидеть.

Первым опустился на свое место Быковский. Следом за ним села Курбаленко.

– Я не разрешал садиться! – не отводя глаз от Сидорова, прикрикнул Червяков.

Олеся громко придвинула свой стул, встала перед ним и демонстративно медленно села.

– Да ладно! – выдохнул Когтев и тоже плюхнулся на стул.

Девятиклассники стали садиться друг за другом, громко передвигая стулья и стуча ими о парты. Остался стоять один Васильев.

– Ну, а ты что же? – зло поинтересовалась химичка.

– Вы сами сказали, что у меня стоячая забастовка, – ехидно дернул бровью Андрюха. – Никогда не любил быть как все. – Ионвыразитель-но посмотрел на Павла. Но Быковский пристально изучал исписанную парту, не обращая внимания на выступления Васильева.

– Так!

Математик побледнел. И без того тонкие губы сжались в еле заметную ниточку. В два шага он добрался до Генкиной парты и рывком вздернул его на ноги.

– Убирайся отсюда!

От толчка Генка пробежал по проходу и врезался в доску.

– Быстро на урок истории! Рюкзак вылетел в коридор, следом отправился учебник. Сидоров сидел на полу и тряс головой, оглушенный ударом.

– И чтобы мне больше не пришлось за тобой ходить!

Математик уже несся к нему, но Генка успел сориентироваться. Он водрузил на нос сбитые очки и выскользнул из кабинета.

– Товарищ! – подался вперед Васильев. Дверь хлопнула с такой силой, что все в классе

подпрыгнули. Генка кубарем скатился на второй этаж и, влетев в кабинет истории, закрыл за собой дверь.

– Возвращение блудного сына! – захлопал в ладоши Алекс.

Не глядя ни на кого, Генка пробежал по проходу и забился на последний ряд.

Рывком распахнулась дверь.

Математик снова застыл на пороге, обводя присутствующих тяжелым взглядом.

– Извините, Сергей Герасимович, – обратился он к высокому дородному историку. – Я на секунду. Сидоров! – Юрий Леонидович безошибочно отыскал склоненную голову Генки. – Только попробуй у меня уйти! Если я приду на перемене и тебя не будет, то пеняй на себя! Никакие заступники тебе не помогут. Алексеев, Рудалев, проследите!

– Не волнуйтесь, Юрий Леонидович, – с готовностью отозвался Алекс. – Все будет в порядке.

В этот раз дверь закрылась бесшумно.

Алекс приподнялся с места, сжимая свой здоровенный кулак.

– Алексеев, сядь, – поморщился историк, откладывая указку. – Рудалев, будешь так выворачивать голову, шею свернешь, и станет она у тебя как у жирафа. Сидоров, что у тебя с политической картой мира?

– Все в порядке, – буркнул Генка, наматывая на палец нитку, оставшуюся на месте оторванной пуговицы.

– Подготовь к следующему занятию доклад о государственном устройстве Великобритании.

– Письменно или устно? – поднялголовуСи-доров.

– Как тебе удобно. А пока можешь идти! Усталым движением Генка стащил с парты

свой рюкзак и побрел по проходу.

– Сергей Герасимович, – подался вперед Алекс.

– Сядь, Алексеев, – даже не посмотрев на него, приказал учитель. – Я с Юрием Леонидовичем сам поговорю.

Он обернулся на еле переставляющего ноги Сидорова и решительно встал со своего места.