– Сидели над книжками и тетрадками, обсуждали доклады или рефераты.

– Подозрительных разговоров не слышали? Возможно, о парнях или побеге.

– Ничего такого.

– Когда она не пришла домой, почему не обратились в полицию?

– Да я даже и не знаю, если честно. Мы же не были подругами. Мало ли куда она могла уехать. Кто-то сказал, что она бросила учебу. Поэтому я не стала вдаваться в подробности. Уехала так уехала.

– Кто вам сообщил это?

– Я сейчас не вспомню. Может быть, соседки по этажу. Но уже через неделю ко мне подселили другую девушку.

– А вещи и документы Марины куда делись?

– В комнате их не было. Вернее, не было документов. Паспорт она всегда с собой носила. А из вещей у нее были только пара кофточек, джинсы да кроссовки. Когда заехала новая девушка, Анна, вещи Марины сложили в коробку и куда-то унесли.

– Что вы знаете о ее работе? Не говорила ли о проблемах?

– Она говорила, что устроилась секретаршей в приемную ректора. На три дня в неделю, в остальное время училась. Ей вроде все нравилось.

– Скажите, а где сейчас могут быть ее вещи?

– Может, у вахтеров где-то лежат. Ведь столько лет прошло. Попробуйте спросить у них.

– Так и сделаю.

Мы распрощались с Алиной. Сев в машину, я спросила у навигатора дорогу к общежитию и направилась туда, пока оно не закрылось.

На пороге общежития меня встретил пожилой мужчина в форме охранника. Он стоял на краю лестницы и покуривал дешевую папироску.

– Чего вам, милая дамочка? – обратился он ко мне. – Кого ищете? Я вас раньше не видел тут.

– Вы правы, я здесь впервые. Провожу расследование. Я частный детектив Татьяна Иванова.

– И кто тут что натворил?

– Это я и хочу выяснить. Семь лет назад здесь жила девушка. Она уехала, но все ее вещи остались. Вот они-то мне и нужны. Где вы храните потерявшиеся или брошенные вещи?

– В подсобку складываем, там уже столько лет никто не прибирался.

– Тогда, может быть, там найдутся вещи, которые забрали из четыреста двадцать пятой комнаты семь лет назад?

– Четыреста двадцать пятой… А ордер у вас есть? Я смотрю фильмы, там всегда просят ордер, – начал демонстрировать свою юридическую подкованность охранник.

– Ордер просит полиция, а я частное лицо. Простите, как вас зовут? – решила я подойти к делу с другой стороны.

– Михаил Иванович, но здесь все зовут меня дядя Миша.

– Дядя Миша, я надеюсь, вы не против, что я так вас называю. У вас есть дети, внуки?

– Дочь и сын. Они уже взрослые. И две внучки-близняшки. Им по три года. Ох и непоседы! – было видно, что дядя Миша почти сменил гнев на милость.

– Часто их видите?

– Хотелось бы и чаще, конечно. Но все работают, девочки в садике. Так и получается раз в неделю, а то и реже.

– Это, наверное, тяжело, так подолгу не видеть родных людей?

– Конечно.

– А вот представьте, что у одних любящих родителей пропала их единственная дочь. И они уже не один год пытаются ее найти. А я помогаю им в этом. И мне сейчас нужна именно ваша помощь, дядя Миша! От вас, возможно, зависит судьба девушки.

Похоже, мой подход сработал. Недолго думая, дядя Миша затушил сигарету и пригласил меня внутрь.

– Пойдемте посмотрим, убедили. Жаль девчонку-то. Живая она?

– Это я и пытаюсь выяснить. Мы все надеемся на благополучный исход.

Подсобка находилась в конце коридора на первом этаже. Дядя Миша не с первой попытки смог открыть помещение. От сырости дверь разбухла и никак не поддавалась мужским рукам. Когда наконец удалось ее отпереть, дядя Миша включил свет.

– Вот, пожалуйста, это наша подсобка. Ищите. И если моя помощь больше вам не нужна, я пойду поработаю. Если что, спрашивайте, – сказал он и побрел на свое рабочее место.

Небольшая комнатушка, в которой с трудом помещались два человека, была забита всяким хламом. Я понятия не имела, что искать. Алина говорила, что вещи Марины сложили в коробку. Вероятно, именно ее мне и предстояло найти.

От пыли я начала чихать и не могла остановиться, пока не нашла в кармане платок. Одной рукой я закрывала рот, другой – рылась в вещах.

Несколько коробок стояли в углу подсобки. В первой из них лежали мужские кроссовки и футболка, во второй – женский купальник и пустой кошелек. Особое внимание привлекла меня коробка, в которой были сложены три женских футболки, нижнее белье, шорты, несколько предметов посуды и три книги.

– Бинго! – провозгласила я, обрадовавшись своей неожиданной находке.

Каждая книга была подписана – «Частная собственность Марины Игнатьевой». На дне коробки я не сразу заметила небольшой блокнот в розовой обложке с вышитыми на ней буквами – ЕФ. Он был наполовину исписан. Записи были числами, начиная с первого сентября две тысячи тринадцатого года. С первого дня учебы Лизы и Марины в университете.

Невооруженным глазом было видно, что почерки в книгах и блокноте разные. В книгах буквы были наклонены влево и плясали. В блокноте же почерк был похож на каллиграфический.

Чутье подсказывало мне, что буквы ЕФ означали Елизавета Фролова. Я собрала коробку и наконец вылезла из этого пыльного чулана.

– Нашли что хотели? – окликнул меня дядя Миша.

– Да, вы меня очень выручили. Скажите, я могу их забрать?

– Забирайте. Мало, что ли, этого барахла. Может, еще чего-нибудь прихватите?

– Нет, спасибо. Мне нужна только эта коробка.

– Как знаете.

Я села в машину и поехала домой. Мне предстояло изучить дневник Лизы. Почти на полпути к дому мне перезвонил Володя.

– Звонила?

– Да, хотела сказать, что дело приняло новый оборот. Потерпевших по делу стало двое.

– В смысле двое?

– Игнатьева тоже пропала вместе с Фроловой.

– Какие доказательства?

– Пока только косвенные. Мне сегодня позвонил неизвестный и настоятельно рекомендовал бросить расследование и не лезть не в свое