Франческа вздрогнула и начертила в воздухе крест наискось.

— А с чем связан внезапный интерес к тайным наукам? Только не говорите, что мечтали выучиться и отомстить за смерть парня с дурацкими усами.

Судя по тому, как она смутилась и рассердилась, я попал в точку.

Кроме красоты, меня притягивала странная двойственность ее натуры. Франческа была как шкатулка с секретом. Внешне нежна, покорна и сдержанна, но природный темперамент, который не смогли убить ни молитвы, ни слишком хорошее воспитание, все же проскальзывал временами в блеске глаз, гневных гримасках или возмущенных ответах. Я никогда не мог предсказать до конца, какова будет ее реакция, но мне нравилось дразнить ее и будить спящих демонов. В гневе сеньорита становилась чудо как хороша.

Ее граница проходила там, где начинались прикосновения. Стоило попробовать дотронуться, как девушка совершенно потухала. Оставался лишь опущенный в притворной скромности взгляд, странная полуулыбка и тихий голос, повторяющий с десяток заученных вежливых фраз.

Я даже начал сомневаться, стоит ли результат усилий. Если она и в постели такая же — нет смысла тратить время. Тем паче что при дворе герцога обреталось немалое количество смазливых девиц на любой вкус.

Впрочем, как только я возвращался за пределы проведенной девушкой черты и начинал рассказывать что-нибудь о тайных княжествах фэйри, существующих на изнанке обычных человеческих городов, меланхолия покидала ее совершенно. В глазах появлялся блеск, в движениях — живость, а вопросы и суждения, которые Франческа высказывала, были поразительно неглупыми, даже если забыть о до смешного юном возрасте сеньориты. И я не оставлял надежды разжечь искру в восхитительно жаркое пламя.

* * *

В храме было сумрачно. Запах пыли, прогретого камня и совсем чуть-чуть благовоний.

Не люблю храмы. От строгих и гордых взглядов Четверки передергивает. Люди никогда не встречали их, отчего же статуи так безупречно копируют черты Хранителей мира, отражая не портретное сходство, но суть каждого из богов?

Я хожу в храм раз в год, чтобы обновить Оммаж.[1] Это не ритуал и не обязательство, никто не заставляет меня это делать, просто маленькая постыдная слабость, которую трудно объяснить даже самому себе.

Стараюсь выбирать невзрачные святилища на задворках и приходить в дневное время, когда утренние чтения уже закончены, а до вечерних еще далеко, когда нет ни служек, ни надоедливых просителей. Но в этот раз не повезло. У ног Тефиды сидела женщина.

Она не двигалась и, кажется, почти не дышала, оттого я не сразу заметил ее присутствие. Длинный плащ с капюшоном скрадывал очертания фигуры. Понимание, что это именно женщина, причем женщина молодая и красивая, пришло само собой, будто извне. Возможно, виной тому были тонкие нотки дорогих духов, аромат которых вплетался в сладкий и тяжелый запах благовоний.

Я решил подождать снаружи, пока она не уйдет. Есть вещи, которые можно делать только без свидетелей. Беседовать с мертвыми богами, например. Тихонько, чтобы не нарушить ее уединения, поставил свечу. Повинуясь моему приказу, фитиль вспыхнул.

Уже в спину ударило: «Лорд Элвин?» — и я споткнулся, узнав голос Франчески.

— Не здесь! — бросил я, не оборачиваясь.

Она догнала меня уже на выходе.

— Не знала, что вы религиозны, лорд Элвин.

— А я и не религиозен.

— Но вы все же пришли к Скорбящей и поставили свечу. Я видела. О ком вы плачете?

— О себе, — буркнул я.

В любой другой ситуации был бы рад поболтать. Но не сейчас. Оммаж не терпит посторонних взглядов, скептических улыбок и глупых вопросов. Сейчас я жаждал тишины и одиночества.

Губы девушки дрогнули в сдерживаемой улыбке:

— Звучит ужасно глубокомысленно.

Я скривился, уловив скрытую за мягким тоном насмешку.

— Да-да, вы меня раскусили. Я рисуюсь, чтобы пустить пыль в глаза.

Франческа не приняла вызов. Но и не ушла. Зря. Не хотелось хамить, чтобы избавиться от нее.

— Не думала встретить здесь вас.

— Не думал встретить здесь вас, — в тон ей ответил я. — Почему вы не молитесь в замковой капелле?

— Я… хотела отдать дань памяти.

— Почему не сделать это ближе к дому?

Она посмотрела на меня с вызовом:

— Потому, что я скорблю о муже. Сегодня сороковой день.

Я поморщился:

— Подлый убийца врывается в храм, чтобы не дать безутешной вдове предаться трауру. Символично, не находите? Да я просто ваше проклятье!

— Не думаю, что вы сделали это специально.

— Не думайте. Так почему здесь, Франческа?

Меня и правда занимал этот вопрос. От храма до Кастелло ди Нава было не меньше часа верхом по горным тропам. Сам я узнал о его существовании случайно, наткнувшись на него во время одной из прогулок. Сколько ни проезжал мимо, ни разу не видел поблизости людей.

— Мы здесь венчались, — просто ответила девушка. — Лоренцо решил, что так безопаснее. В храме Последней Битвы почти не бывает прихожан.

— Так он называется? — я против воли заинтересовался ее словами. — Почему?

— Говорят, его посвятили грядущей битве богов с силами Хаоса.

— Ага. «Грядущей», ну конечно.

— На что вы намекаете?

На что тут можно намекать, когда последняя битва состоялась почти четыреста лет назад, а люди так ничего и не заметили? Меня всегда забавляло, что Четырехпутье утвердилось, полностью вытеснив остатки прежних культов, уже после смерти богов. Просить помощи у мертвых людям легче, не так обидно, когда тебя не слышат.

Я не стал расстраивать Франческу. Сеньорита и впрямь трепетно относилась к вопросам веры. Новость о том, что боги мертвы, вряд ли нашла бы у нее понимание.

Внимание привлекла очевидная странность в архитектуре строения. Настолько, что я даже обошел храм по кругу. Если Франческа и обиделась на такое поведение, то не подала вида.

Форма здания отличалась от предписанного каноном классического креста. Основу представлял крытый куполом правильный восьмиугольник с расходящимися по сторонам света крыльями апсид. Приглядевшись к камню на лишенных апсид гранях, я изумленно присвистнул.

Ну и ну. И где были мои глаза раньше?

— Что вы ищете?

— Уже нашел. Это ведь древнее строение?

Она кивнула.

— Вас не удивляет, что храм настолько в стороне от города и деревень?

— Нет, — по лицу девушки было видно, что она впервые задумалась над этим фактом.