после этого ужасного сна. Который, вообще-то, начал преследовать ее после похищения! До встречи с проклятым разбойником она не то чтобы хорошо спала, но таких реалистичных кошмаров не испытывала.

Голова была тяжелой, девушка с трудом соображала. Она помнила бурю, мачту, как карабкалась… Потом темнота.

Боже, и как только она решилась на это?! Взобралась на мачту в самый разгар бури! А если бы тросы спутались куда сильнее, и она не сумела бы их распутать? А если бы ее падение обернулось смертью?

Дрожь прошла по телу, перед глазами все словно затянуло пеленой, и на мгновение ей почудилось, что она снова очутилась в том ужасном месте из ночного кошмара.

Она положила ладонь на горячий лоб, сморщила пальцами тонкую кожу в надежде, что это ослабит давление в черепной коробке, которое просто сводило с ума и не давало сконцентрироваться.

Пару минут понадобилось, чтобы прийти в себя. Осмотреться….

Бианка вдруг поняла, что в шатре кроме них двоих нет больше никого, и в груди все словно бы льдом сковало. И где, спрашивается, Триш? Как она могла оставить ее наедине с... этим?

В последнюю очередь до Бии дошел тот факт, что она полураздета. Горячей волной ее захлестнул стыд, но затем еще более горячей, почти как лава - ярость.

Она схватила первое попавшееся под руку - покрывало, которое они с Триш использовали на двоих ночью, и наградила Гуннара взглядом таким красноречивым, что истолковывать лишний раз не придется. Очевидно: она в бешенстве.

- Не кипятись. Ты здорово ушиблась, нужно было обработать раны, - Гун постарался сделать голос настолько равнодушным и спокойным, насколько только способен мужчина, оказавшийся наедине с красивой, полуголой девушкой.

Иными словами, ни равнодушия, ни спокойствия в его голосе не обнаружилось, и разгневанная Бианка со всей силы пнула его.

Точнее, попыталась пнуть.

Она опрометчиво прицелилась в пах, чтобы причинить ему как можно больше боли. Она уже знала, что это самое чувствительное место у мужчины, хотя пока еще имела смутное представление о том, что именно там отвечало за чувствительность.

Но Бианка кое-что еще не было ей известно: мужчины всегда внимательно следят за тем, что находится в близости к их паху. А если это ножка разъяренной девушки - их внимательность и реакция поднимаются до предельного уровня.

Гуннар ловко схватил Биу за тонкую лодыжку и не позволил случиться катастрофе. Хотя он быстро определил ее намерение, сердце все равно вздрогнуло.

Кажется, Бианка последние силы вложила в этот удар. Позволь Гун ему случиться... Ух. Эта фантазия заставила его поежиться.

- Тихо ты, - то ли рыкнул, то ли буркнул Гуннар, - я еще хочу завести детей.

- В мире и так много мерзавцев и разбойников, чтобы ты еще плодил новых, - прокряхтела Биа, выдергивая ногу. Сильные пальцы Гуна сжались и не отпустили ее.

Бианка злобно стиснула зубы, но внутри нарастало отчаяние. Оно тошнотворным и жгучим чувством вспыхнуло в груди и медленно поднималось к горлу. Девушка задергала ногой, но Гуннар не отпускал, а в какой-то момент даже чуточку потянул на себя, показывая, кто из них сильнее.

Ужасное чувство оттого резко метнулось по глотке вверх, отразившись слезами на глазах и криком, вырвавшимся из искривленного страхом рта:

- Пожалуйста, нет!

Глаза Гуна округлились, на лице отобразилось изумление. Что она... Что она подумала?

Он тут же выпустил ее лодыжку. Биа отскочила, прижала ноги к груди, и забилась в угол, как отнятый от кошки котенок.

- Я и не думал... - проговорил Гуннар, медленно доходя до мысли, что он выбрал не лучшее время ставить ее на место.

- Просто не трогай меня, - зашептала Бианка, - не надо.

Она опустила голову, темно-бордовые, спутавшиеся волосы закрыли ее бледное лицо.

Гуна поразила резкая перемена в ней. Только что она отважилась взобраться на мачту посреди мощной бури, чтобы освободить парус и спасти корабль. А тут всего лишь глупый жест с его стороны, и такой искренний ужас - с ее.

- Я не трону тебя, - пообещал он. Ему вдруг захотелось ее приободрить. Успокоить. Слава предкам, он успел осмотреть ее, пока Бианка не очнулась, и обработать ссадины и ушибы, так что получится сдержать слово, - я помню, что ты невеста, - сказал он, надеясь переключить ее мысли.

- А если б я не была невестой? Это бы что-то поменяло? - она повернулась, но волосы не убрала. Бианка видела Гуннара и была рада, что он не видит ее. Это дарило чувство защищенности. Совсем небольшой. Но на безрыбье...

- Нет. К чему это?

- Хорошо. Потому что я не невеста. Я жена Майера.

Гун удивился и не уследил за выражением лица. Брови опустились, губы прислонились друг к другу так плотно, что еще чуть-чуть и рот превратиться в одну только линию на лице.

Глава 6 - 2

Бианка напряженно застыла. Разве это может иметь такое большое значение? Невеста, жена... Какая, по сути, разница похитителю?

- Мой информатор говорил... - начал Гуннар, но вдруг замолчал.

Биа не сдержалась и саркастично ухмыльнулась:

- У тебя еще и информатор... - за улыбкой она тщетно прятала страх.

А этот подлец... Этот подлец готовился. Значит, все точно не просто.

Гун продолжал молчать. Его лицо оставалось напряженным, но взгляд задумчиво устремился на невидимую точку где-то внизу и сбоку.

Бианка не могла в толк взять, отчего он так притих и напрягся.

Да и сам Гуннар едва ли сумел объяснить. Вроде жена Майера - это даже лучше, чем невеста. Это куда более ценный трофей и предмет шантажа.

Но странным образом известие о ее замужестве его задело. Хотя на то не было очевидных причин. Это вообще не его дело!

Однако перед глазами так и всплывал картинка: мерзкий толстый, красный и потный Майер на брачном ложе с этой девушкой. Волей-неволей Гуннар успел немного изучить ее тело, пока обрабатывал раны. Ее стройные ножки, ее удивительно тонкую талию, лебединую шею, которую так и манило осыпать поцелуями по всей ее длине, опуститься ниже, к чуть выпирающим ключицами, к груди... Он не наглел и не терял берега, потому раздевать бедняжку больше необходимого не стал. Ему оставалось только гадать, как выглядят самые манящие места.

Он представлял ее грудь небольшой, как это было видно и в платье и без него, но упругой и объемной, с аккуратными чувственными сосками...

От дальнейших фантазий его неотвратимо отвадила мысль: это все