Но в этот момент Макс был совсем не рад его выдержке. Он чувствовал бессильную ярость. И стыд. Не испанский стыд за этих подонков – на войне от врагов глупо ждать пощады, – а стыд за себя, как за старшего и опытного, за то, что допустил это. Хоть и понимал умом, что его вины нет.

«Если нас вообще когда-либо найдут. Никому не будет дела до безымянных останков, – подумал Максим. – Объявят жертвами разборок наркокартелей, как всегда объявляли убитых „эскадронами смерти“. Вот оно, упрощенное правосудие. Но звери и палачи – конечно, революционеры. А когда-нибудь они распространят эту практику на весь мир. Ну что, атланты, расправившие плечи… довольны?».

Еще один «матадор», невысокий и кривоногий, подошел и сказал что-то с жутким акцентом прямо ему в ухо. Макс, владевший языком Маркеса и Борхеса, но не на уровне понимания диалектов, понял всего одно слово: «Muerte». Электронный переводчик в таком адском шуме тоже спасовал.

«Хороший повстанец – мертвый повстанец», – догадался Макс.

Айдент показал, что говорившего звали Педро, а вместо фамилии виднелся крестик. Видимо, ему было лень набирать, а может, неграмотный, хоть и умел пользоваться сетью, как и все неграмотные. Зато считал себя чистокровным ацтеком из царства Ацтлан. То есть тоже индеец, но другой народности.

Где-то далеко за деревьями сияла псевдонеоновыми огнями набережная Канкуна. Это был не мираж и не ретушь. Все декоративные элементы Д-реальности Рихтер отключил еще раньше, чтоб не мешали. Нет, туристический кластер работал даже сейчас, когда на улицах других районов то и дело шли настоящие бои и лежали трупы, горели машины, а магазины были закрыты бронированными рольставнями. Только цены на путевки в сети резко снизились, потому что люди массово отказывались от них и отменяли бронь на номера в отелях. Отельеры и рестораторы несли потери в глобо, но все еще не готовы были закрыть свои заведения, надеясь, что бои со дня на день прекратятся.

То есть на то, что всех повстанцев убьют как собак.

– Хочешь сказать… что тебя зовут Майкл Спенсер? – здоровенный и плотный каратель, который был за старшего, явно любитель пончиков, тако и буррито, поднес прибор к его запястью. – За каких дебилов ты нас держишь, cabron?

Как же его раскрыли? Не по речи – ни североамериканцев, ни специалистов по языку среди шайки убийц не было. Видимо, по базам антропометрических данных.

– Твое настоящее имя Ганс Браун, – наконец с торжествующим видом усмехнулся потный амбал, прикрывая ладонью ухо, как делают новички, когда слушают голос по внутриушной рации. – И ты не из North America, а из Western Europe. Работник сети быстрого питания «Айсбайм» из Аусбурга. Бавария. Далеко же вас занесло, герр Браун!

«Не вычислили! – подумал Макс Рихтер. – Значит, у Ивана действительно золотые руки. И чип он сумел перепрошить на совесть».

А в следующую секунду ему захотелось сделать старинный жест, который называется «фейспалм». Закрыть ладонью лицо от стыда. Ваня Комаров может, и был хакером от бога, но еще многого не знал в том, что касается разведки и контрразведки. Не знал, что нельзя брать в качестве конспиративной фамилии одну из самых распространенных в той или иной стране. Не следует брать редкую, но и самая частая вызовет подозрения даже у самых тупых полицаев или агентов.

И это его, Макса, вина. Надо было проследить, какие имена Иван придумывает.

Но видимо этот тип был настолько глуп и самодоволен, что ничего не заподозрил.

– Ну что, герр шеф-повар Браун, лучше бы вы оставались дома, пили свое пиво с колбасками и готовили козлятину с кислой капустой. А сейчас колбасу мы сделаем из вас.

Правдой в этих «данных» было только то, что Макс родом из Германии. На самом деле ни в каких забегаловках он не работал. Вся биография в его профиле была фальшивой. При этом она была прикрыта еще одной фальшивкой про Северную Америку… которую они сумели легко разоблачить. А эту, второго уровня, не смогли. И его реальное имя останется им неизвестным.

Но что это меняло, если его сейчас прикончат? Многое. Ниточка не будет разматываться дальше. Больше никто из ячейки не пострадает. Если, конечно, они не сумеют раскрутить Рауля или разбить его легенду, которая тоже была сконструирована Иваном.

* * *

Двое из «матадоров», судя по массивным торсам, носили тяжелые бронежилеты. А у одного был промышленный экзоскелет, он ходил в нем, как танцор на ходулях, покачивая тяжелыми руками толщиной с пожарные гидранты. Ему, наверное, было зверски жарко там внутри, но зато он чувствовал себя очень крутым. Ударом руки он мог вбить любого в землю.

А ведь еще был огнеметчик, который как раз закончил какие-то манипуляции со своим рюкзаком и шел обратно.

Максим подумал, что сейчас придет его черед становиться живым факелом.

Но почему-то они отошли и переключились на соседа через одного. Как и многие здесь, этот черноволосый мужчина почти европейского вида, с большим носом и кустистыми бровями, был толст. Судя по айденту, он был учителем из Акапулько по имени Карлос. И если он и воевал, то очень бестолково – у него был забинтован палец, что не слишком напоминало боевую рану. Затвором пистолета порезал? И такое бывает у новичков. А может, резал овощи на салат.

Теперь он плакал, губы его тряслись. Явно небогатый. Лишний вес – атрибут бедности. Бедным не до спорта, и именно они поглощают дешевые углеводы: «Трансжиры для транслюдей!». Только в совсем диких местах худоба была знаком нищеты и готовности работать за еду. Здесь, в Мексике, не такая глушь.

Но пощады учитель не просил и дрожащим голосом прокричал какое-то замысловатое ругательство-идиому. Сквозь грохот музыки и хриплые вопли басиста и солиста.

Почему-то они убрали огнемет от его головы. Означало ли это, что даже до них что-то дошло? Нет, похоже, закончилась смесь в баллонах.

Учителю просто разбили лицо прикладом. Обычным прикладом – не рейлгана, а старой винтовки AR-15. А потом выстрелили в живот три раза и спихнули еще живого на дно канавы.

Выстрелы потонули в грохоте музыки. Пели на русском:

Максима трясло. Если бы не смерть других и ощущение близкой гибели, это было бы смешно. Кто может слушать такой андеграунд? Смерть все-таки бывает нелепой. Хотя, подумал он, расстрел под слащавый рэпо-попс был бы еще гаже. Он делал все, чтоб его дрожь не заметили. Встречать конец надо достойно.

Вслед за куплетом начался забористый припев, с хриплым прокуренным вокалом солиста, который на русском пытался подражать кому-то из классиков тяжелого металла:

Не нужен больше пиломатериал.

Пилой разрежем БИОМАТЕРИАЛ!!!

«Дрын-дын-дын… рржж!! рржж!! А-а-а-а!» – фоновые звуки тоже были сделаны на совесть. Может, и видеоряд к этому клипу имелся.