Я осторожно обнял ее. Она подтолкнула локтем мою правую руку вниз, так что моя ладонь оказалась на волосок от ее ягодиц.

– Как я понимаю, – обратился Рашид к жрице, – ты изображаешь Госпожу Ночь, а юноша – Господина Дня?

– Именно так, – последовал ответ через плечо. – Давай, дорогой, – повернулась она ко мне, – не разочаровывай меня. Мы танцуем. Держи меня как полагается.

С некоторой неохотой я сжал ее чуть сильнее, Лита наклонилась ко мне – так, как женщина наклоняется к мужчине, когда у нее не хватает терпения на предварительные формальности.

– И этот танец, – снова заговорил Рашид, – каким-то образом передает энергию… космическую силу… нечто мистическое… от Господина Дня к Госпоже Ночи, чтобы восстановить равновесие света и тьмы?

– Ты говоришь, будто Патриарх! – возмутилась жрица. – Этот танец уходит своими корнями в древние времена Тобер-Коува, еще до появления Патриарха. В нем нет ничего двусмысленного, он лишь восстанавливает порядок вещей.

– Каким образом?

– Слова ничего не объяснят, – раздраженно отозвалась она. – Лучше помолчи. Слова лишь мешают.

Пожав плечами, Рашид уселся на краю невысокой каменной осыпи. Бозель расположилась у ног хозяина, прислонясь к его закованному в латы бедру в позе, явно рассчитанной на то, чтобы меня оскорбить. Впрочем, внимание мое было приковано вовсе не к ней, а к толчкам стручков на поясе Литы, похрустывавших о мой пах.

Мы медленно начали танец, обняв друг друга, словно любовники. Никакой музыки, не было слышно вообще ни звука, кроме потрескивания костра. Сначала я танцевал с открытыми глазами, глядя на темные деревья вокруг, изо всех сил стараясь не замечать Рашида и Стек. Глаза Смеющейся жрицы были закрыты, и на ее морщинистом лице играла тень улыбки – видимо, ей грезились другие танцы, другие мужчины или, возможно, другие женщины из ее давно минувших мужских лет.

Я попытался представить себе прошлые танцы с Каппи и другими, подумать о чем-либо другом, кроме запаха увядших ромашек в волосах Литы, а также то и дело щекочущих мою грудь звериных когтей.

Мы медленно покачивались, переступая с ноги на ногу то вперед, то назад… Собственно, это был даже не танец, в нем не было четких движений, определенного ритма, просто медленное перемещение туда-сюда. Следует ли вести ее в танце, ведь я был мужчиной? Но когда я попытался направлять наши движения, мы начали наступать друг другу на ноги, и ладонь Литы, лежавшая на моей спине, сжалась в кулак.

Я полностью отдался ее воле.

Шло время. Костер превратился в угли. Постепенно я перестал ощущать когти на моем поясе, стручки и все прочее, оказавшееся между нашими плотно прижавшимися друг к другу телами. Лита и я танцевали в полной темноте, одни среди деревьев. Отвлекающие мысли о Рашиде, Стек и Каппи куда-то исчезли, и я перестал о чем-либо беспокоиться, о чем-либо думать, перестал ощущать течение времени – но танец продолжался.

Двое в спящем лесу.

Шаг туда – шаг обратно в тишине и темноте.

В какой-то момент мы остановились – не потому, что так решил кто-то из нас, а потому, что танец просто закончился, и мы еще несколько секунд или минут стояли неподвижно, прижавшись друг к другу. Потом мы разошлись, удивленно моргая, словно проснувшиеся дети. Я подумал о том, что, может быть, нужно поклониться и сказать: «Спасибо». Но все мое тело словно налилось свинцом, и я не в состоянии был произнести ни слова. Я медленно отвернулся к деревьям, чтобы не видеть Литу, не видеть Рашида и Стек, о чьем присутствии только что вспомнил. Несмотря на тепло середины лета, я чувствовал себя замерзшим и… голым.

Жрица ткнула в костер палкой – возможно, хотела пошевелить угли, а может быть, чувствовала себя так же, как и я, и ей нужно было время, чтобы прийти в себя. Наконец она пробормотала, не поднимая головы от углей:

– Все. Конец.

– Все? – спросил Рашид. – Это вся церемония?

– Да, вся, – ответила женщина, голос ее звучал сдавленно, и я почему-то забеспокоился, что она может сердиться на меня.

– Но ведь ничего не произошло! – громко возразил рыцарь.

– Произошло. – Лита говорила все так же, ни на кого не глядя. – Нельзя свести двоих вместе без того, чтобы что-то не произошло. Возможно, те, кто пришел со стороны, и не замечают изменений, но они реальны. Когда ты спокоен и в достаточной степени устал, то перестаешь притворяться и беспокоиться. Несколько секунд ты не пытаешься быть тем, кем не являешься; в течение этих секунд существуют лишь двое настоящих людей, и они находятся в равновесии друг с другом. Я и мальчик, Госпожа Ночь и Господин День. Потом, конечно, мы снова начинаем притворяться, поскольку реальность на самом деле ужасна; но мы уже добились равновесия – и изменений.

В это мгновение я восхищался ею, ее верой. Необходимость защищать свой ритуал перед Рашидом, вне всякого сомнения, привела ее в замешательство – женщина, вероятно, тоже знала о вращении, орбите и наклоне оси планеты, однако она все же решилась станцевать свой танец, так как была жрицей. Единственная магия во всей вселенной могла существовать лишь в ее голове, но этого было вполне достаточно.

Возможно, по-другому и не бывает.

Рашид открыл рот, собираясь задать очередной вопрос насчет наших абсурдных «предрассудков», но его прервала стрела, вылетевшая из темноты, и вспышка фиолетового пламени.

За первой стрелой сразу же последовала вторая, и на этот раз я отчетливо увидел, что именно произошло. Стрела ударила прямо в незащищенный шлемом череп Рашида, но, прежде чем успела пронзить его висок, наткнулась на невидимый барьер. Наконечник, сделанный из кремня, вспыхнул, словно упавшая в кузнечный горн соломинка; пламя было столь жарким, что мгновенно испепелило древко и оперение. Несколько мгновений после вспышки у меня перед глазами еще плыли красные пятна, но во вновь наступившей темноте хорошо был виден фиолетовый туман, окутывавший лорда с головы до пят.

Такой же туман окружал и нейт, все еще прижимавшуюся к своему любовнику.

Еще одна стрела ослепительно вспыхнула, ударившись о фиолетовую бахрому, и тут я сообразил, что нам со Смеющейся жрицей следует как можно быстрее убираться из зоны обстрела, ведь нас не окружало никакое сияние. Я обернулся к ней, намереваясь прикрыть своим телом, – оберегать женщин своего поселка было обязанностью каждого мужчины. Однако Лита уже сама скрылась в темноте, так что вместо того, чтобы совершить стратегическое отступление, героически защищая свою слабую спутницу, я нырнул в кусты, словно застигнутый врасплох на помойке енот.

Присев за толстым стволом березы, я смотрел, как на фоне черного неба вспыхивают фиолетовые отблески. Сколько же там было лучников? Похоже, вся Гильдия воинов. Вероятно, Каппи подняла их с постели, вернувшись в поселок, и они пришли с болота на эту поляну по следам тяжелых сапог незваного гостя. Первые несколько стрел предназначались Рашиду, так что Каппи, скорее всего, рассказала о его вонючем газе; теперь же выстрелы распределялись поровну между рыцарем и нейтом, пытаясь пробить фиолетовую преграду, защищавшую обоих.