Варнезе пожал плечами. Сонная нерешительность командира начинала раздражать его. Сам он готов был уже сейчас начать маневр сближения с загадочным субсветовиком, дабы познакомиться с его командой, но, разумеется, командовал здесь он, генерал Волльмер, а полковнику Варнезе оставалось одно – подчиняться.

– Наверное, – вдруг задумался первый пилот майор Гоше, – они попробуют обойти систему, оттолкнувшись от поля внешней планеты, и вернуться назад. Понятно ведь, что с такой скоростью они далеко не уйдут. Никакой жизни не хватит…

– Это вы бы так сделали, – едко отозвался Варнезе. – А они, с их-то энерговооруженностью?

– Тихо, тихо! – махнул рукой Волльмер. – Что вы на все это скажете, Мелеш? А? Может, у вас есть особое мнение?

У ксенолога особого мнения не имелось. Он высосал уже всю фляжку, несколько порозовел и прислушивался к дискуссии без особого интереса.

– Да что тут думать, – фыркнул он, – подойдите на минимальную дистанцию, затормозите эту рухлядь отбоем носовых двигателей и засуньте ее в свободный трюм. Это же «Саксон», верно? Насколько я помню, с базы мы все поднимались пустые, как барабан – наверное, у вас есть пустой трюм длиной в пол-километра?

– Как-то невежливо, – вздохнул Волльмер. – Может быть воспринято как агрессивные действия. Вот если бы как-нибудь с ними связаться…

– Да мы битых пол-дня только это и делаем! – взорвался Варнезе. – И при этом даже не знаем, видят они нас, или нет!

– А давайте, когда подойдем, просигналим им «галактический-общий» с требованием остановиться, – предложил Мелеш. – Раз уж вас так волнуют формальности. В конце концов мы им, может, жизнь спасем!

– Дайте ему еще коньяку, – приказал Волльмер, – и скажите остальным, что мы слегка прогуляемся. Огней не гасить, готовимся к эволюционному разгону. Штурман, сколько нам потребуется времени?

– Я уже посчитал, командир: два сорок плюс-минус…

– Отлично. Гоше, будьте предельно внимательны. Вы должны встать на безопасной дистанции, и не забывайте, что объект мелкий, смотрите, чтобы вашим усердием его не сдуло. Поехали.

«Саксон» вздрогнул. Для Бернара Гоше подобный маневр не представлял ни малейшего труда, он управлял линкором уже почти десять лет, и преуспел в этом искусстве настолько, что в его руках многокилометровое чудище могло выделывать самые невероятные кренделя. Собственно, именно искусство майора Гоше – искусство уклоняться от боя – и спасло корабль в последней битве. Мельком проглядев выкладки штурмана, уже введенные во вспомогательный вычислитель, он прикинул градус подхода: по иксам оптимум составлял не менее двадцати пяти градусов, и это при том, что игрек был нулевым. Гоше не любил лишней возни с причаливанием; пожевав губами, он отправил линкор в странный для неподготовленного разума прыжок.

Разгон длился две минуты сорок четыре секунды. Проглядев данные на вычислителе, Гоше решил не форсировать события.

– Придем в базу, – сказал но про себя, – нужно будет «прострелить» волноводы. Не тянут движки.

Через тридцать секунд после выхода на треть крейсерской скорости «Саксон» распахнул носовые щели тормозных моторов. Теперь начиналось самое интересное.

– Вы не спешите, – хладнокровно порекомендовал пилоту Волльмер, – подходите спокойно, а то парней там кондрашка хватит. У нас, кажется, достаточно сердечников… Варнезе, вам ближе: приготовьтесь отстучать им сигнал оптикой.

– Ба, – хмыкнул вдруг Гоше, – да он и сам начал тормозить.

– Наверное, они нас все-таки увидели, – отозвался Мелеш.

– Они не могли увидеть нас на сверхсвете. Если бы у ребят были субволновые сканеры, они не ходили бы на таком фуфле, – возразил Варнезе. – Ничего, сейчас они нас увидят.

Гоше промолчал: он был занят. «Саксон» медленно подходил к плетущемуся в пространстве сигарообразному звездолету чужаков, и майор мог отлично разглядеть его конструкцию, но ему было не до того. Носовые двигатели линкора пронзили пустоту невидимыми струями энергии, которые должны были помочь чужаку остановиться да нуля. На две секунды Гоше задумался о тех чувствах, которые испытывают сейчас его коллеги в неведомой ходовой рубке субсветовика, и испытал к ним сочуствие. По его прикидкам, чужак не должен был рассыпаться от перегрузки: майор действовал предельно осторожно, понимая, что там, где выдержит сталь, может не выдержать плоть. Впрочем, в резерве он имел достаточно надежное средство.

– Перекрути мозги СВБ, – приказал он второму пилоту, – на минус, на самый большой минус. Нам потребуется очень узкий луч, метров двести, не шире. Давай…

Корабельная система внешней безопасности служила для предотвращения случайных столкновений с мелкими небесными телами при движении на высоких скоростях: она создавала впереди корабля широкий конус энергии, нечто вроде зоны свехвысокой гравитации, в котором мгновенно аннигилировались любые метеориты или пылевые элементы, способные причинить линкору какой-либо вред. В случае необходимости – например, при проведении аналогичной спасательной операции, систему можно было переключить с «горячо» на «холодно».

– Э, – замычал Мелеш, наиболее остро почувствовавший некоторую легкость в членах, – вы уже СВБ перевернули?

Он подбросил врученную ему полную флягу и поглядел, как она медленно летит к потолку и так же неторопливо возвращается обратно: расположенные в носу генераторы поля давали наводки на рубку.

Ему никто не ответил, все смотрели на экраны.

– Подготовить шестой трюм правого борта, – отрывисто приказал командир. – Отправьте туда врача, пусть он проведет соответствующие мероприятия. Мелеш, вы сможете влезть в скафандр?

– А то, – скривился ксенолог. – А на хрена, собственно? Я не думаю, что они болеют чем-то таким…

– Может, пусть лучше врачи проведут бакразведку? – предложил Варнезе. – Я тоже против скафандров, это может вызвать у наших гостей некий шок…

– Хорошо, распоряжайтесь. И поднимите трюмных операторов, им предстоит серьезная работа.

1.

Халеф сидел в саду, и сквозь ветви деревьев наблюдал, как теплый ветер гонит по небу облака. В его родном Кусумме небо было гораздо ярче, оно словно светилось изнутри, а в такое время года сады уже давно попрощались с цветами. Здесь, на Севере, все было совсем иначе, небо казалось ему непривычно тусклым, сады – низкорослыми и редкими, и даже люди, как он успел заметить, отличались сдержанным немногословием, так не характерным для жителей его родных субтропических равнин.

Юноша скучал. Бурк сказал ему, что скоро почти все мужчины поселка отправятся на большую рыбную ловлю в верховья реки, где из океана заходит на нерест тьма рыбы – ее бывает так много, что рыбаки просто вычерпывают добычу из реки сачками. Но он, Халеф, останется здесь под присмотром Вири. Бурк до сих пор не выпускал его за пределы собственной усадьбы без конвоя в виде девушки. Халеф сомневался, что старый судья боится, что он убежит – куда ему было бежать? – и потому не понимал, для чего тот ограничивает его свободу. За пару недель, что прошли с того дня, когда он встал с постели, Халеф имел возможность убедиться в том, что Бурк в деревне не просто судья. Люди часто приходили к дом, чтобы уединиться с ним в просторном полутемном кабинете и долго, иногда часами, беседовать о чем-то вполголоса.