в руках самой нежити, забавная штука жизнь, — я оскалилась и рванула вперед, но эльф меня остановил и отбросил обратно к стене. Подходя ближе, он сказал: — Выдыхаешься? Может, сдашься? — Пытался сбить меня с выбранного пути эльф, дабы я прекратила защищать ребенка. Но я упорно сопротивлялась провокации и хотела, не смотря не на что спасти из лап «благородных» родственничков невинного ребенка.

Это чувство не давало мне сдаться окончательно, ведь если я поддамся его словам, ребенка заберут и просто убьют ни за что. Он этого не заслуживает. Дети не должны расплачиваться за грехи своих родителей, пусть они и любили друг друга, должны были сделать так, что никто не смог бы найти их плод любви. А если они об этом не позаботились, родители из них просто ужасные.

От мыслей о защите и желании помочь в глазах плясали стальные искры злости, внутри клокотала ненависть и желание порвать на куски тех, кто встанет на пути, а боль от освященного оружия почему-то прошла сама собой, и я могла держать Артемиду, не чувствуя боль.

«— Значит, ты меня приняла? — Поинтересовалась я у изгоняющей. В ответ мне пришел легкий, не причиняющий боли разряд поддержки, дающий понять, что она на моей стороне».

— Так-то лучше, — сказала я, сжимая шест в руках еще сильнее. Прокрутив его и освоившись с тем, что она перестала меня жалить, улыбнулась стоящему напротив эльфу. После того, как Артемида приняла меня, от глаз не укрылось то, что с ней происходило. По всей ее поверхности прошелся разряд молний, менявшие ее рисунок.

Раньше на ней была выгравированы побеги лозы нашего семейного древа, но теперь на ней проявлялся рисунок, схожий с тем, что носила я на своем запястье, переплетающиеся между собой нити тьмы и токи крови, текущие по жилам живых существ. Оружие, имевшее раньше цель уничтожить нежить, стало чем-то другим, вот только чем, пока не поняла, но обязательно спрошу об этом у деда, при удобном случае. А пока:

— Возьмешь свои слова обратно? — Поинтересовалась я у эльфа, но что он ответил:

— Пока не увижу результат и твою силу — нет, — я кинулась на него с Артемидой, поддерживающей меня, дабы показать истинную силу, а не то, что было при болевых ощущениях, исходящих от воздействия оружия.

Он, как и я раньше, приготовился к защите. Я нанесла удар, не скрывая своих сил нежити, мне было все равно каким способом спасти мальчишку, главное выиграть. Моя Артемида столкнулась с его клинком, по всей её поверхности прошелся разряд, перешедший сначала на его клинок, а потом на самого эльфа, от чего его дернуло и откинуло на несколько шагов назад. Вот она истинная сила жезла.

— Пошла уже другая песня, — на его губах сияла улыбка от предвкушения того, что будет дальше, — это именно то, что я хотел увидеть от повелителя изгоняющего жезла, я тебя действительно недооценивал, — принес свои извинения эльф с легким поклоном.

— Еще как, — и снова ускорившись, оказываюсь рядом с эльфом, но не одна я применила особую способность оружия. На его клинке заалело пламя. На мой выпад он поставил блок и перешел в наступление, на что я ушла в глухую оборону. Необходимо что-то большее, чем простой фокус с молниями, такое, что сможет сломать его меч. А если я его сломаю, то бой будет закончен и ребенок будет свободен и под моей опекой.

«— Пожелай, и она изменится, — вспомнила я слова деда, как только взяла в руки Артемиду в первый раз»

Можно попробовать. Артемида поддержала мое решение и стала плавно перетекать в другую форму. Не изменилась лишь рукоять, верхняя часть, где раньше был набалдашник в виде шара, проявлялось лезвие, постепенно она стала напоминать косу. Прошло несколько долгих минут, и она все же изменилась. Словно крылья летучей мыши раскрылись металлические лезвия, а на соединении с рукоятью красовались стальные когти, с загнутым концом. Таким оружием я смогу сломать меч эльфа, тем самым спасти ребенка от смертной казни.

Как только Артемида изменилась окончательно, я нанесла последний в этой битве удар. Эльф попытался отразить или остановить лезвие косы, но оно было на столько остро, что его меч просто не выдержал. Глаза эльфа были полны удивления, когда коса прошла сквозь поставленный клинок. От одного взмаха сломалось его оружие. Звякнул, по брусчатке, метал сломанного меча, костяная рукоять осталась в руке эльфа. Смирившись с поражением, он убрал в ножны то, что осталось от меча и с поклоном, признал поражение.

— Вы победили, леди. Примите мои поздравления, — я поклонилась в ответ, — этот ребенок отныне под вашим покровительством, — и еще раз поклонившись, ушел со своими спутниками туда, откуда пришел. Я же убрав Артемиду, подошла к ошарашенному, от боя между нами с эльфом, ребенку взяла за куру и повела к себе. Спать хочу, просто сил нет, а все разговоры и объяснения потом, сначала отдых.

Заплатив за его завтрак, так как пока мы с эльфом сражались за этого ребенка, наступило утро, потащила его к себе, попросив принести еще подушку и одеяло, а так же завтрак в комнату. Хозяин не удивился, понял, что я помогаю попавшему в беду ребенку, и выполнил все, о чем я попросила. Пока он завтракал, я расстелила ему диван и заправила, дабы он тоже выспался и отдохнул. Нам предстоит долгий разговор. Но сначала спать, а потом разговоры разговаривать. Нужно будет узнать все, что с ним случилось и придумать, как спрятать его и научить защищаться.

3 глава «Сказка или ложь?»

Сказка сказке рознь. (Народная мудрость)

Ближе к вечеру, сидевший в комнате юноша не находил себе места. Его спасительница спала крепким сном. Мальчик давно проснулся, от собственного крика и кошмаров прошлого, не отпускавшего его и во снах, поэтому сидел и ждал пробуждения девушки. Такой, как она спать днем привычнее, чем ночью. А кем она является на самом деле его по началу пугало, но потом, после краткого объяснения, что с ним ничего не случится, немного успокоился, а когда она его накормила и приютила, дав крышу над головой, успокоился окончательно.

Ближе к вечеру, когда солнце опускалось за горизонт, на кровати послышался шорох, девушка потягивалась и зевала,