Я потоптался еще немного под дверью в палату, потом пришел к выводу, что от Колобка-Крутикова сейчас все равно ничего не добьешься, и тоже ушел.

* * *

Прозвище Колобок прилипло к Владимиру Николаевичу Крутикову с первых же дней его работы в седьмой спецбольнице, чаще именуемой и сотрудниками, и большинством больных коротким словом «клиника».

Прозвище Крутикова ничуть не задевало, потому что, во-первых, человеком он был необидчивым, а во-вторых, слышал это самое прозвище с глубокого детства. При росте 159 сантиметров телосложения он был плотного и весил под семьдесят килограммов. При этом никому в голову не приходило называть Крутикова «толстым», «жирным» или «коротышкой». Вес его равномерно распределялся по всем частям тела, нигде ничего не висело, не выпирало и не колыхалось.

Двигался же энергичный Володя Крутиков без суеты, но всегда быстро, даже стремительно. Говорил он обычно быстро, вечно куда-то спешил, но не потому, что опаздывал, а оттого, что его стремительная натура постоянно требовала движения, бурной деятельности. Поэтому еще в детстве, быстро и уверенно переступая короткими ногами, он нередко слышал за спиной:

– Колобок, колобок, куда катишься?

С возрастом называть Крутикова Колобком в глаза стали все реже и реже. Возражать против такого прозвища он не возражал, но окружающие любили и уважали его за ум, оптимизм и веселый, легкий нрав. А так как Колобок звучало хотя и ласково, но все-таки несколько унизительно, звали его обычно Вовой, Володей или Вовкой. Недругов же, тем более врагов Крутиков отродясь не имел и унижать его целенаправленно, с умыслом было некому.

Учился Володя неизменно хорошо, но особую склонность имел к так называемым гуманитарным предметам, отлично разбирался в биологии, помогал одноклассникам писать сочинения и ловко импровизировал, подсказывая маящемуся у классной доски, где расположен на карте город такой-то или когда, где и почему произошло то или иное историческое событие. Хитроумные и без тени фиглярства подсказки Крутикова обычно вызывали такой бурный восторг у одноклассников и неудержимый смех у учителей, что невыучивший урок частенько счастливо избегал двойки, а сам Колобок получал очередную хорошую отметку за знания и изобретательность.

Между тем никто и не догадывался, что веселый нрав и неизменно дружеское расположение Крутикова к окружающим были не столько природным даром, сколько результатом постоянной, ежедневной и кропотливой работы над собой.

Колобок много и с увлечением читал, особенно же он интересовался вопросами психологии и социологии. Интерес его к данным наукам был отнюдь не праздным. С помощью почерпнутых из многочисленных книг, журнальных публикаций и статей в специальной литературе знаний Колобок усиленно боролся со своими комплексами и недостатками. По правде говоря, серьезный комплекс у Крутикова был только один – он жутко стеснялся своего маленького роста.

Благополучно разделавшись с «комплексом коротышки», как он сам формулировал свою проблему, к моменту окончания средней школы Крутиков обнаружил, что попутно решил еще один важный жизненный вопрос, а именно – избежал мучительных размышлений на тему «Куда пойти учиться». Интерес Колобка к психологии и психотерапии с решением личных проблем не угас, родители же спали и видели свое ненаглядное чадо в белоснежном халате, с докторской крахмальной шапочкой на голове и фонендоскопом, традиционно болтающимся на шее. Вот и отправился Володя в медицинский, рассудив, что быть психиатром не менее интересно, чем психологом.

Изучение основ психологии все же не прошло для Крутикова даром и выразилось в стойком неприятии официального и общепринятого на тот момент категоричного медикаментозного способа лечения всех специфических болезней и «отклонений от нормы» – начиная от излишней нервозности и переутомления и заканчивая шизофреническими и иными расстройствами. Нет, Крутиков, разумеется, знал и понимал необходимость и эффективность применения лекарственных препаратов. Но также он был твердо убежден, что применять их следует дозированно и только в крайних случаях. Так как считал, что слово, умело и вовремя сказанное, равно как и выслушанное, может принести больному зачастую гораздо большую пользу, чем самое «крутое» лекарство.

За эту свою убежденность Крутиков неоднократно получал крепкие нагоняи и даже предупреждения и выговоры от начальства, которые, впрочем, с лихвой компенсировали признательность и благодарность целой армии пациентов. Но было это давно, в самом начале деятельности Колобка на поприще психиатрии и психотерапии.

Когда точка зрения отечественной медицины в данном вопросе резко поменялась на противоположную, неожиданно выяснилось, что коллеги Крутикова самое главное свое оружие в борьбе с болезнями, а именно слово, использовать не умеют, молодой доктор Колобок-Крутиков быстро перешел из разряда «попов» и «отщепенцев» в разряд «перспективных», что дало ему возможность получить не только сатисфакцию у коллег, но и неплохо оплачиваемое место в психиатрическом отделении седьмой спецбольницы.

Надо сказать, сам Колобок крутые перемены в отечественной медицине и собственной жизни воспринял с чувством должного удовлетворения, но со свойственным ему хладнокровием, основную же радость вызывал у него тот факт, что стало «легче дышать» и проще претворять в жизнь свои идеи и прожекты.

Одно обстоятельство, правда, не давало ему покоя. «Комплекс коротышки», борьба с которым была, казалось бы, столь успешно завершена еще несколько лет назад, никуда не исчез, а проявился снова, переродившись в серьезные проблемы невысокого человека в отношениях с противоположным полом.

Можно было, конечно, задаться целью найти себе милую и добрую пару «по росту», на чем и успокоиться. Колобок, однако, в душе остался неисправимым романтиком и идеалистом, тайно мечтающим о высокой и чистой любви. А женщин до поры до времени доктор разделил на три неравные категории. В категорию побольше входили женщины-друзья и женщины-единомышленники, в общении с которыми Колобок получал духовное удовлетворение. Самую маленькую категорию составляли те особы женского пола, которые регулярно и успешно помогали доктору реализовать сексуальные потребности. А третья, наиболее обширная часть взрослого женского населения состояла из лиц под условными названиями «без слез не взглянешь», «не по Сеньке шапка», «еще не определился» и «остальные» или «неприкасаемые», то есть пациентки, коллеги, жены друзей и прочие особы.

Сейчас Колобок временно отставил в сторону решение вечного для себя вопроса «с кем быть», потому как полностью углубился в изучение нового любопытного пациента, по-дружески подкинутого ему Ладыгиным. Пациент был особенно любопытен Колобку еще и потому, что с подобным феноменом «специалисту по мозгам» уже приходилось сталкиваться и интересовал он доктора чрезвычайно сильно.

Меня били. Били щадяще, не на «все сто», но неумолимо и со знанием дела. А потому очень чувствительно, чтобы урок усвоился хорошо и надолго. Били меня на ринге, а делал это старый друг и соратник по боксу, а ныне тренер Саня Малышев. Я уже не пытался сопротивляться, а лишь прикрывал голову и ребра и глухо охал и постанывал, когда очередной хорошо поставленный удар достигал цели, то есть меня.