и криминальных фактов, связанных с темой детоубийства, могут пролить свет и, в свою очередь, сами проясниться благодаря мифу о Медее – убийце детей. Более сорока лет назад Истерлинг обратила внимание на слабость аргумента некоторых исследователей (мужчин) классической литературы: якобы поведение Медеи в пьесе Еврипида не укладывается в голове ни одного цивилизованного, здравомыслящего человека. Статистика подтверждает обратное: согласно некоторым аналитическим данным, большой процент среди жертв насильственной смерти составляют дети и большой процент среди них – это те, кто гибнет от рук родителя; причем последний, совершив преступление, кончает с собой (в отличие от версии Еврипида)[86]. Холл пошла дальше и привела результаты исследований детоубийств, совершенных матерями. Согласно им, выстраивается модель обстоятельств, удивительно похожая на ту, в которой оказалась Медея: женщина выходит замуж, единолично заботится о детях, страдает от социальной изоляции и жаждет отомстить мужу[87]. Таким образом, современные споры о мотивах, законе и социальной ответственности могут сосредоточиться на мифе, который отнюдь не мертв, и даже черпать в нем вдохновение.

Томас Саттеруэйт Ноубл. Современная Медея. 1867 г.

Library of Congress, Prints and Photographs Division, Washington, D. C.

Это серьезные материи, требующие серьезного анализа. Но как уже было сказано и будет сказано вновь, греческие мифы гибки и вариативны. Они дают почву для невероятно широкого диапазона прочтений – в зависимости от контекста повествования и целей повествователя. Не всякое «использование» мифа о Медее связано с темой детоубийства. Медея – это имя, которое может быть окружено флером чар, колдовства и способно обойтись без преступного подтекста: имена из греческой мифологии иногда легко возникают благодаря окружающей их выразительной культурной ауре. Мы повсюду сталкиваемся с этим в мире коммерческих названий. Например, дизайнерские сумки Medea – детище итальянских сестер-близнецов Джулии и Камиллы Вентурини. Отсылка к классике, которую они используют, вероятно, призвана передать ощущение всеобщей женской силы с щепоткой опасности. Правда, модель на одном из рекламных снимков демонстрирует явный намек на образ Марии Каллас (из фильма Пьера Пазолини 1969 года «Медея»), как будто за фирменным лейблом лежит знаменитая – если не сказать легендарная – интерпретация древнего мифа, а не миф сам по себе. Как бы то ни было, существование такой рекламы подтверждает: бренд Medea продается. И что еще важнее, наводит на размышления (хочется на это надеяться).

Мария Каллас в фильме Пьера Паоло Пазолини «Медея»

Photo Keystone Pictures USA / Shutterstock.

Глава 3. Дедал и Икар

Прометей – бог. Медея, несмотря на свою уязвимость, тоже наделена божественными чертами. А вот два мифических персонажа, к которым мы обратимся теперь, напротив, однозначно смертны. Им свойственны многие слабости, присущие людям, но вместе с тем – в случае старшего из этой пары – и поразительные способности, помогающие заключать удачные сделки. Отношения Дедала и Икара – отца и сына – стоят в центре этой истории. Между ними существовала сильная эмоциональная связь, но возникало и напряжение, которое привело в итоге к падению сына. У Дедала, в отличие от Икара, довольно богатая мифологическая биография, включающая не только этот в буквальном смысле катастрофический эпизод. Но именно образ Икара, а не Дедала превратился в наиболее яркий символ.

Дедал известен как архитектор и создатель статуй. Само его имя означает «хитроумно или искусно сделанный». Он был одарен едва ли меньше, чем такие божества, как Гефест, Афина и Прометей, считавшиеся непревзойденными мастерами. Дедал родился в Афинах, но вынужденно покинул родину (по причине, которую мы рассмотрим позже) и отправился на Крит. В конце концов ему пришлось бежать снова (по другой причине, которую мы тоже рассмотрим позже), на этот раз не то в Кумы, близ Неаполя, не то на Сицилию, где его талант засиял во всей красе. Однако его художественное мастерство распространялось и за пределы двух этих регионов: работы, авторство которых приписывается Дедалу, можно видеть во многих частях мира, куда пришла греческая культура. Один из источников его вдохновения находится в Египте: гробницы фараонов, предположительно, оказали влияние на конструкцию Кносского лабиринта, созданием которого славится Дедал[88]. Место и обстоятельства его смерти точно не определены, однако есть указания на то, что последним его путешествием стало возвращение в Афины[89].

В противовес деятельности Дедала, полной творческих достижений и многочисленных перемещений, история Икара более проста и менее разнообразна. Древние мифотворцы не интересовались ни его детством (о котором они попросту умалчивают), ни его взрослой жизнью (которой у него практически не было, поскольку прожил он слишком мало). Значение имела единственная беззаботная выходка в период его юности, когда он вместе с отцом бежал с Крита. Если для Медеи переправа по воздуху на запряженной драконами колеснице – часть развития ее истории, то для Икара способность летать оказалась преходящей и возможной лишь благодаря блестящей, но в данном случае смертоносной изобретательности его отца.

Греческие и римские источники

Практически любой классический миф отличается от всех прочих в зависимости от особенностей тех древних источников, которые его передавали. Этот момент легко упустить, если полагаться исключительно на современные мифологические энциклопедии или аналогичные интернет-сайты, где уникальные фактологические рельефы каждого мифа часто сглаживаются в угоду стройному повествованию. Историю Дедала и Икара необходимо собирать по частям из широкого спектра разнообразных источников, которые лучше изучить последовательно один за другим.

Начнем с пары коротких упоминаний в работах двух величайших поэтов Античности. В «Илиаде» Гомер указывает на круглую танцевальную площадку, которую Дедал сделал для критской принцессы Ариадны, – следовательно, уже в XVIII – XVII веках до н. э. Дедал был известен как архитектор, связанный с царской династией Крита[90]. Далее находим выразительный пассаж в «Энеиде» Вергилия (29–19 гг. до н. э.): Дедал строит в Кумах храм, на стенах которого изображены сцены с участием Минотавра. Вергилий добавляет, что Дедал собирался также создать золотое изваяние, изображающее падение Икара, но руки горюющего отца дважды падали в бессилии, не давая ему работать[91]. Следующие в нашем списке источников – записи Павсания о его путешествии по Греции (II в. н. э.). В отдельных отрывках о запоминающихся артефактах, встреченных им в разных местах, автор упоминает архаические деревянные статуи, авторство которых приписывается Дедалу. У Павсания, кроме того, есть фрагменты мифической биографии скульптора[92].

Более существенным является ряд отсылок в объемной «Исторической библиотеке», написанной Диодором Сицилийским (I в. до н. э.). Повествование начинается с сообщений о греческой и негреческой мифологии, где историк много рассказывает о Дедале. Одна из важнейших тем, затронутых Диодором, – знания, которые выдающиеся путешественники из Греции в Египет (философы, политики, религиозные и мифические фигуры вроде Орфея) обрели на своем пути. Дедал был в числе тех, кого вдохновило знакомство с Египтом. Так, ему приписывается строительство в Мемфисе части храма Гефеста, в которой находится высеченная им деревянная статуя, изображающая самого скульптора. Диодор отмечает, что статуи Дедала от работ более ранних мастеров отличало их удивительное жизнеподобие: открытые глаза, будто шагающие ноги, выразительно простертые руки. Однако гений может показать и свою темную сторону, если обнаружит выдающиеся способности в ком-то другом. Обучавшийся в Афинах у Дедала молодой племянник скульптора Талос грозил превзойти своего учителя, придумав три блестящих новых инструмента: гончарный круг, зубчатую пилу и циркуль. В ревностном порыве Дедал убил юного соперника (согласно одной из версий, столкнул Талоса с Акрополя), за что был справедливо осужден при дворе.

Как и многим другим убийцам в греческой мифологии – например, Медее, – ему удалось сбежать и продолжить свою деятельность в другом месте. Из Афин он отправился на Крит, где выполнил два необычных поручения царя Миноса и царицы Пасифаи. Для Пасифаи Дедал создал искусственную корову, в которой царица спряталась, чтобы утолить свою страсть к великолепному быку, изначально предназначенному в качестве жертвоприношения Посейдону. (Ее противоестественное вожделение было наказанием, наложенным на нее Посейдоном, – бог разозлился на Миноса за то, что тот передумал заколоть этого быка в его честь.) Плодом скандального союза стал Минотавр –