Поскольку катары не признавали необходимости в священнослужении, различие между "духовенством" и "мирянами" в их глазах было менее значительным, чем у их католических соперников. Различие, которое имело значение, отделяло совершенных от других. Совершенные (лат. perfecti) не были посредниками в общении с Богом, как католические священники; они были просто учителями и исключительно святыми людьми. Процесс, который превращал верующего в совершенного, имел много общего с духовным ученичеством, которое требовалось от изучающих основы вероучения в раннехристианской Церкви. Кандидата приставляли к уже существующему совершенному, который давал ему почувствовать аскетизм, которого от него ожидали, и убеждался, что он не отступит впоследствии. Этот период подготовки, abstinentia, был не просто формальностью. Он длился не менее года, а в некоторых случаях и дольше; судя по опыту тех, кто представал перед инквизицией, за ним не всегда следовал consolamentum, который официально принимал кандидата в ряды совершенных. После двух лет пребывания в качестве кандидата Дульсия де Вильнёв-ла-Конталь была признана слишком молодой для вступления в совершенные. Послушничество Раймонды Югла было прервано, когда совершенные, с которыми она жила, были вынуждены бежать в Монсегюр и поскольку она была "недостаточно обучена", они отказались взять ее с собой. После abstinentia кандидат, удовлетворивший своего совершенного, подвергался consolamentum. Подробности этой церемонии известны из рассказов отступников и из руководства по проведению ритуала, сохранившегося в рукописи хранящейся в Лионе. В ярко освещенной комнате, заполненной верующими и сочувствующими, кандидат представал перед старшим совершенным и двумя его помощниками. В длинной проповеди излагались обязательства, которые брал на себя кандидат, и далее он произносил фразу за фразой Pater Noster, единственную официальную молитву, которой учил сам Христос, и, следовательно, единственную, которую признавали катары. Кандидат торжественно отказывался от креста, который был начертан на его лбу при крещении, и принимал вместо него крещение духа. Он обязывался отказывать себе во всех роскошествах, не есть ни мяса, ни молока, ни яиц, всегда странствовать в компании друзей по вере и никогда не позволять страху смерти отвлечь его от взятых на себя обязательств. Затем кандидат преклонял колена в почтении перед совершающим обряд совершенным. Положив на голову кандидата Евангелие Святого Иоанна, совершенный возлагал руку на книгу и, вместе с другими присутствующими совершенными, призвал Бога ниспослать на нового совершенного благословение Святого Духа. Впечатление, которое производил consolamentum на тех, кто его получил, не требует лучшего свидетельства, чем постоянство совершенных во время крестового похода. Ибо хотя простые верующие часто возвращались в лоно католической Церкви, отступничество совершенных было на удивление редким явлением; и многие сотни из них погибли на костре, когда города, в которых они проживали, пали под натиском крестоносцев.

По окончании церемонии consolamentum новый совершенный облачался в одежду, которая отличала его касту до тех пор, пока гонения не сделали благоразумным отказ от ее ношения — длинную черную мантию с кожаным поясом, к которому была прикреплена пергаментная копия Нового Завета. Совершенный не часто оставался в одиночестве. Когда он не странствовал в компании другого совершенного или кандидата на consolamentum, он обычно жил в небольшой общине совершенных, где жизнь не отличалась от жизни членов строгих католических монашеских орденов. Эти дома катарских сановников покупались и содержались за счет подарков или завещаний богатых сочувствующих. В таких оплотах катаров, как Лорак и Фанжо, их было несколько. Стоимость их содержания была такова, что вызывала обвинения в вымогательстве у смертных одров зажиточных людей. Но на самом деле сочувствие и щедрость местной знати обычно делали практику дарений ненужной. Дома женщин-совершенных часто наполнялись богатыми и благородными дамами, которые, в отличие от мужчин, членов их семей, часто доходили до получения consolamentum.

Простые верующие, конечно же, не были исключены из внутренней жизни Церквей катаров. Верующий (лат. credentes) также отмечал свое членство в секте церемонией convenientia, во время которой он обещал стремиться к consolamentum и получить его на смертном одре, если не раньше. Дом совершенных был центром его духовной жизни, где он представал перед совершенными, получал их благословение и принимал ритуальную пищу, которая становилась основной "службой" рядового верующего. Раз в месяц он посещал общую исповедь, известную как apparelliamentum, на которой дьякон читал молитвы и, как правило, слушал проповеди. От простого верующего не требовалось никаких аскез, присущих совершенным. Он мог жениться, есть мясо (даже в присутствии совершенного) и предаваться роскоши. Единственной его обязанностью было стремиться к consolamentum, получение которого в случае верующих мужчин почти всегда откладывалось до самой смерти. Тем не менее, не все катары были истинно верующими. Вероятно, подавляющее большинство из них были сочувствующими, которые предоставляли продукты питания совершенным, периодически посещали службы и не возражали, когда их жены и дочери получали convenientia. Даже солдаты, защищавшие Монсегюр в 1244 году, не были, как положено, членами секты, пока не состоялось массовое празднование convenientia незадолго до падения замка.

Пытаясь отречься от своей человеческой натуры и стать чистым духом, некоторые совершенные приняли медитативные практики, схожие с буддистскими. Через много лет после того, как она из любопытства посетила одного из таких людей, женщина из Пюилорана рассказала инквизиторам о "необыкновенном зрелище" совершенного, сидящего в кресле "неподвижно, как ствол дерева, не обращая внимания на окружающее". Доведенный до логического завершения взгляд совершенного на жизнь предполагал самоубийство как на желанное освобождение души, заключенной в тюрьму в бренном теле. Однако это было менее распространено, чем утверждали ужасающиеся антагонисты. Но совершенные действительно морили себя голодом и в редких случаях налагали пост до смерти на больных, которым они давали consolamentum. Иногда применялись и более жестокие методы. Некая Гилельма, совешенная из Тулузы, ослабляла себя пускала кровь находясь  в горячей ванне и, наконец, выпила яд и съела толченое стекло. Несколько человек перерезали себе вены. Все рассказы об этих мрачных самоубийствах сходятся в том, что верующие, присутствовавшие при этом, относились к умирающей совершенной с благоговением и восхищением.

Грех, смерть, искупление, спасение. По всем этим вопросам глубокие разногласия отделяли катаров от католиков, и из них возникли радикально различные кодексы социального и морального поведения. Угроза проклятия становилась центральной темой морального учения католической церкви. Но катары отрицали существование Ада и Чистилища. Власть Сатаны, утверждали они, ограничивается материальным миром; даже самая грешная душа находится вне его власти и неизбежно должна быть спасена после соответствующего периода очищения. Проблема очищения без Чистилища была той, к которой обращались не все катары. Те, кто обращался, пришли к выводу, не похожему на метемпсихоз греческих и индуистских философов. Душа переходила из одного тела в другое, пока не очистится от греха. "Она покидает тело умирающего человека, чтобы найти спасение в теле осла", — утверждал один из совершенных. Другой считал, что святой Павел прошел через тридцать