попытался прицелиться в меня. Но я ударил насильника по запястью, из-за чего его грабля с револьвером ушла в сторону. Раздался выстрел. Пуля вонзилась в пол, выбив несколько древесных щепок. Девчонка отчаянно завопила. А я юркнул между широко расставленными ногами супостата и чуть не получил членом по лбу. Но зато оказался со стороны тыла врага и незамедлительно всадил кинжал в его волосатую мошонку.

Горячая кровь хлынула на мою кисть. Дом же огласил визг недорезанной свиньи:

— А-а-а!

Однако я не успокоился на достигнутом. Выдернул клинок и всадил его в печень «легионера». Он вытаращил глаза и мучительно распахнуть рот. Болевой шок завладел солдатом, превратив его в бестолковый овощ.

«Легионер» рухнул на спину и больше не предпринимал никаких попыток защититься. Я спокойно выдрал из его пальцев револьвер и выпрямился, глянув на девчонку. А та с неистовством бывшей жертвы оседлала раненого, после чего с криками и слезами стала истерично втыкать глиняный черепок в лицо ублюдка.

Глаза девчонки лихорадочно сверкали, а ноздри раздувались, как у боевого коня при звуке трубы, возвещающей начало атаки.

— Вот это энтузиазм, — мрачно пробормотал я, сделал несколько шагов и устало уселся возле бородача.

Он ещё был жив, скрёб крепкими ногтями доски пола и хрипел:

— Хр-р-р…

— Скоро уже всё будет позади, а впереди — муки Ада, — вкрадчиво прошептал я, наклонившись к его уху. — Выбирай для сковороды масло рафинированное, дезодорированное. Если верить моим снам, оно самое полезное.

«Легионер» в ответ судорожно дёрнулся и расслабленно затих. Опыта я за него не получил, так как он не был ни одарённым, ни монстром. И за второго солдата мне тоже ничего не обломилось. Девчонка добила его, превратив лицо в кровавое месиво. Даже глаза лопнули и вытекли.

— Успокоилась? — бросил я ей.

Она молча сползла с трупа, уткнулась в красные от крови ладошки и истерично зарыдала. Её хрупкие плечи вздрагивали. А длинный, до пят, грязно-голубой сарафан оказался густо покрыт свежими каплями красного компота.

— Прости меня, богиня Эрада, — принялась горячо лопотать девчонка, шмыгая носом и сжимая в кулачке висящий на шее вырезанный из дерева листок. — Прости, богиня… я должна дарить жизнь, исцелять… а не убивать.

Я покосился на неё, закрыл дверь и посмотрел на трупы. Ну, грешно будет их не обыскать. Посему принялся за дело. И вскоре стал счастливым обладателем пригоршни медных монет, ещё одного четырехзарядного револьвера, двадцати патронов, ломтя козьего сыра и двух фляжек с водой.

Конечно, мне было противно использовать чужую воду, но что поделать… я ужасно хотел пить. Так что запрокинул голову и, не прикасаясь губами к горлышку, отправил в рот порцию воды. Она была тёплой, с металлическим привкусом. Однако показалась мне вкуснее любой свежей водицы, доставленной прямо с девственных горных вершин.

— Ух-х-х, — выразил я свой восторг, вытер тыльной стороной руки влажные губы и принялся пожирать сыр. Он оказался практически безвкусным, но голод утолил. В общем, я поел, но удовольствия не получил. Всё, как учат некоторые проповедники.

Поколебавшись, молча протянул вторую фляжку девчонке. Она посмотрела на меня коровьими глазами и механическим движением взяла тару. Похоже, юная поклонница богини Эрады сейчас пребывала в лёгком шоке. Ладно, оставлю её.

Я отошёл к окну, дабы посмотреть, что происходит на улице. А там, слава всем богам, ничего не происходило. Только вороны продолжали свой пир. Глянул в другое окно и увидел в узком захламлённом мусором переулке сектор приз на барабане. Возле рассохшейся бочки, к стене дома привалился спиной рыцарь в магических доспехах… точнее, половина рыцаря. Нижняя его часть оказалась раздавлена, словно попала под каток. Из-под превратившихся в стальные блины наколенников, набедренников и наголенников выглядывал однородный фарш из костей, мышц и сухожилий. Но воин всё ещё цеплялся за жизнь. Его губы дрожали, веки медленно ползали по мутным голубым глазам. А суровое лицо имело восковой блеск, характерный для одарённых высокого уровня. Он уже не старел, но ещё не был вечноживущим. Обидно, наверное, умирать на такой ступени.

Я выбрался из дома через разбитое окно, отогнал от воителя духа вездесущих мух и присел на корточки. Его практически переставшую светиться кирасу густо покрывали вмятины от пуль и запёкшаяся кровь. Кровь была даже на шлеме, который валялся рядом с рыцарем. Скорее всего, он сам снял его, поскольку, безусловно, знал, что нельзя долго носить большое количество артефактов. В какой-то миг они начинают высасывать из человека жизнь. Можно даже копыта отбросить, ежели вовремя не снять артефакты. Три-четыре магические побрякушки можно, наверное, без проблем таскать на себе целый день. Но чем больше артефактов — тем меньшее количество времени их следует носить.

— Сэр, вы меня слышите? — произнёс я, пощёлкав пальцами перед лицом воителя духа. Судя по морщинам, он уже разменял пятый десяток лет.

— М-м-м, — еле слышно промычал одарённый и с трудом сфокусировал на мне взгляд. Тусклый и страдальческий.

— Я могу облегчить ваши страдания. Только скажите, — вкрадчиво проговорил я, почувствовав себя Сатаной. — Отпустите жизнь. Вы лишь продляете свою агонию.

— Тебе нужна… моя сила, — смекнул рыцарь. — Но я и правда… чувствую тлетворное дыхание смерти. Так забери же мою силу и убей… побольше мразей из гильдии «Легион».

— Да будет так! — выдохнул я, скрыв радостный блеск в глазах.

Поднёс кинжал к горлу рыцаря и рванул его в сторону. Сталь с большим трудом взрезала кожу воителя. Мне пришлось двумя руками схватить рукоять, и это притом, что одарённый был сильно ослаблен. Всё же мне удалось вскрыть глотку воителя. Лениво пошла кровь, которая пузырилась из-за кислорода, с присвистом выходящего из перерезанной шеи. Жизнь стала ещё стремительнее покидать рыцаря.

Вскоре воитель испустил последний вздох. И его глаза невидяще уставились в затянутое первыми сумерками небо, в котором птицы летели по своим птичьим делам. Меня же вдруг накрыла целая обжигающая волна опыта. Изо рта даже протяжный стон вылетел.

По всем правилам я не должен был почувствовать такой жар, поскольку часть опыта обязана была рассеяться в воздухе, так как первая ступень не могла поглотить