— Скорее, — губернатор сделал знак сыну, тот взмахнул рукой, и в то же мгновение с моих рук упали оковы, а с широкой спины Роба осыпалась ловчая сеть.

Как я и предполагала — мальчишка силён, вот только сейчас не до него. Мы с Робом одновременно взлетели по лестнице, оставив остальных далеко позади.

Агата… Откуда? Она же должна быть в Академии! Допустим… Допустим, она узнала утром. Всё равно за несколько часов добраться до наших краёв… Невозможно! От мест, где расположена Академия, сутки лета. Тогда… как?

Помоги нам, Спасительница…

— Не стрелять! — Командовал губернатор. — Повторяю — не стрелять! Всем отойти от окон!

— Мы требуем освободить леди Ровену! — пронёсся над ратушей звонкий, яростный, до боли знакомый голос.

Агата… Невероятно! Невозможно, но это — она. Складки огромной мантии (явно не с её плеча) облаком окутали фигуру, капюшон низко надвинут, полоска чёрной ткани скрывает половину лица, даже еле заметную ауру маскирующих внешность чар можно разглядеть при желании. Подготовка неплохая. Достойно уважения, вот только меня не обманешь, и Роба — тоже, даже если он её видит впервые. Зов крови, ничего не поделаешь…

Меж двух чёрных, как ночь полосок, горят отчаянной, бесшабашной решимостью глаза, отдавая то лазурью, то весенней зеленью. В отца. Странно, неужели я раньше этого не замечала? Наверное, просто старалась не замечать…

Пока губернатор отдавал приказ сложить оружие, Роб, затаив дыхание, всматривался в предводителя всадников.

— Требует она, — восторженно выдохнул он. — Какова нахалка!

— И в кого она такая?

— В маму, конечно.

— Конечно. Больше ж не в кого…

Остальные всадники, окружавшие Ратушу, были в тёмно-лиловых мантиях. Я напрягла память, вспоминая форму Академии, где учится дочь. Тёмно-лиловые мантии на чёрной подкладке. Агата свою вывернула наизнанку, чтобы выделяться. Так ни у кого не возникнет сомнений, кто именно всё это затеял.

Умно. И благородно. Она пытается взять мантикорову долю ответственности на себя в случае, если полетят головы. Надо уговорить Роба посодействовать. Дети не должны пострадать, им учиться надо. А уж с Агатой я поговорю…

Взгляд с всадников переключился на грифонов. Хороши! Почти все — боевые. И где это наши адепты разжились подобными ресурсами? Коза? И ты здесь?

Перья грифона Агаты отливали синим. Еще зимой у нее не было своего грифона. Красавец. А какой размах крыльев! Но даже он не смог бы так быстро проделать такой огромный путь. Коза посматривала на него с подозрением, а рядом парил… Крош. На нём была Синди, никто другой бы его не оседлал, уж что-что, а в этом я уверена. Вот так сюрприз! Итак, вся семья в сборе…

— Пойдешь с ними договариваться? — Губернатор обречённо посмотрел Робу в глаза.

— Есть другие варианты? — Роб ухмыльнулся, не отрывая глаз от грозной группы, парящей прямо над центральной башней здания.

— Нет, просто…

— Что тебя так тревожит?

— Как что? Где я им возьму эту… леди Ровену?

— Стареешь, Есин, — покачал головой Роб. — Впрочем, ты и раньше по части сбора информации был не силён. Вот силовые действия — другое дело.

— Кто на что учился, знаешь ли, — обиженно буркнул губернатор.

— Ты вообще ни на кого не учился.

— Ты тоже.

— Нас жизнь учила, — примирительно поднял руки вверх Роб. — Ты бы перед тем, как задерживать госпожу Кравалли, поинтересовался, кто она такая.

— Мачеха Синди.

— Поговорил бы с мэром, — делая вид, что не слышит, продолжал Роб. — Узнал бы, что мачеха Синди — это леди Ровена, дочь лорда Юга.

— Что?

— Сходил бы в банк, потребовал выписку со счетов, показал бухгалтерам, если в этом ничего не понимаешь. Тебе бы всю выкладку рассказали. Кто у кого не ворует.

— Дочь лорда Юга… — губернатор, услышав имя моего покойного отца, застыл, словно зачарованный. — Да знай я… Я бы не осмелился.

— Жаль вас перебивать, но, — я кивнула на окно.

— Грифонов на землю, — рявкнул Робин с такой силой, что уши заложило — голос обрушился на нападавших, прижав к воздушному потоку и заставив застыть на месте. — Старшего ко мне!

— С кем говорим? — Ответил ломающийся мальчишеский голос.

— Министр по налогам и сборам Барт. Грифонов на землю!

Все тут же подчинились. Все, кроме Агаты. Девушка на боевом иссиня-чёрном грифоне напряженно всматривалась в окна.

— Хороша, — улыбка осветила лицо Робина. — Наша?

Я кивнула, а губернатор побелел ещё больше.

— Откуда она тут взялась? — посмотрела я на него.

— Я отправил письмо о том, что вы задержаны. Нужно было ее присутствие, чтобы…

— Чтобы что?

— Чтобы вы были посговорчивее, — Есин всё же нашёл в себе силы сказать правду.

— И девчонка прибыла с подкреплением. Маму спасать, — шалея от восторга выдохнул Робин.

Я злилась. Известие об отцовстве напрочь отбило у новоиспечённого родителя критическое мышление. Подкрепление? Спасать? Дети пытались штурмовать ратушу! Государственное учреждение. Да за такое… А если бы наемники губернатора начали стрелять? Или вызвали войска?

По-хорошему горе-бунтовщиков драть надо, а он… счастлив. Губернатор, тот тоже хорош — смотрит одобрительно, манжеты поправляет.

Мне бы только остаться с дочерью наедине. Орать буду, не переставая. Все скажу! И одной и второй. Козе тоже достанется. Со мной она, значит, упрямится, а тут посмотрите на нее! Образцово-показательный, вымуштрованный грифон, воспитанники конюшен самого Роланда позавидовать могут!

— Пойдем разбираться, — Робин взял меня под руку, и мы чинно спустились.

На площади было не протолкаться.

— Кто такие? — сурово спросил Робин, мгновенно становясь вельможей, приближенным короля и крайне значимой персоной. Впечатления не портили ни потрепанный вид, ни разорванная одежда.

Что ж, посмотрим, чем дело кончится. При всём уважении, я ставлю на своих.

Глава седьмая

— Мама! — Агата кинулась мне на шею, и в носу защипало — с того самого момента, как в тринадцать лет дочь посчитала себя взрослой, такого не бывало…

— Доченька, — я прижала главаря спасательной операции к себе, одновременно поймав взгляд Синди. — Иди ко мне, дурочка…

Сердце сжалось, когда в голубых, блестящих от слёз глазах младшей появилась надежда. На прощение. На то, что всё будет хорошо. Так мы и стояли, обнявшись, молча обещая друг другу что никто и ничто нас не сможет разлучить. Никогда.

— Мама… Прости, прости меня.

Я гладила девчонок по упрямым головушкам, понимая, что мне самой сейчас реветь ни в коем случае нельзя. Дети должны видеть во мне силу, уверенность, вот только слёзы предательски лились по щекам, и ничего поделать с этим не получалось. Роб смотрел на нас, забыв обо всем, и от этого было так… сладко.

Вдруг к нему подбежал мужчина и стал что-то озабоченно шептать в самое ухо, воровато озираясь