— Ясно… — он вздохнул. — Тогда я убедительно попрошу вас об этом забыть.

— Есть забыть, — кивнул я.

— Мне бы не хотелось оформлять на вас отдельный допуск. Там слишком большие ограничения, а вы человек семейный. И очень пригодитесь нам на других направлениях, — продолжал Владимир Петрович.

— Я понимаю.

— Хорошо.

— Надеюсь только, что ситуация под контролем, — всё-таки решился вставить я. — Именно потому, что я человек семейный.

— Справимся, — улыбнулся генерал. — И не с таким справлялись. Вы поймете, когда поработаете в вашем отряде подольше. На этом у меня всё. Если есть ещё какие-то вопросы или просьбы — готов выслушать.

Я задумался. После объявления об отпуске просить чего-то ещё личного или бытового было бы странно. Мы были обеспечены по высшему разряду, со скидкой на время, разумеется. Оставалась только информация. Понятно, что случившееся на испытаниях обсуждению не подлежит, но один вопрос я бы хотел для себя прояснить.

— Подскажите, сколько нас выпустилось? — спросил я. — Или эта информация тоже под специальным допуском?

— Отчего же, допуск нужного уровня у вас уже есть. Вас выпустилось двое, — ответил генерал. — Вы и «Рубин». К сожалению, «Пуля» испытание завалил, но остался жив.

Спрашивать о подробностях было глупо.

— Спасибо, — кивнул я.

После этого мы распрощались.

Мальчишки повисли у меня на шее, едва я ступил за порог. Визг, крики, куча новостей — всё это обрушилось на меня нескончаемой лавиной.

Чтобы Оля смогла как-то добраться до меня, пришлось применить секретный приём: распечатать пакет из «Военторга» со сладостями.

Магазин и кафетерий на территории открыли всего три месяца назад, и подземные обитатели радовались этому событию, как самому настоящему празднику: ещё один признак нормализации жизни, дающий надежду, что теперь этот процесс стал необратимым.

В наборе был даже шоколад со складов НЗ, который становился всё большим дефицитом: что не удивительно — международная торговля была далека от восстановления, и какао было взять просто неоткуда. Две маленькие шоколадки дополняли картонные коробки с пастилой, мармеладом, зефиром и печеньем.

— Ура-а-а! — Никита от радости запрыгал и начал хлопать в ладоши.

— Спасибо, па! — Ваня ещё раз меня крепко обнял.

Потом мальчишки оба подхватили пакет и понесли его на кухню.

Только после этого мы с Олей крепко обнялись.

— Ну и напугал ты меня, Димка… — шепнула она мне на ухо, не размыкая объятий.

— Прости, — так же тихо ответил я ей.

— Тут слухи ходили… один страшней другого… — продолжала она. — Я старалась не верить, но… и врачи эти — нет бы хоть слово ободряющее сказать. Наоборот: «узнаете, когда выйдет срок, до тех пор ничего ответить не могу»…

— Работа у них такая! — вздохнул я.

Оля чуть отстранилась, потом обхватила моё лицо ладонями и заглянула в глаза:

— Я не хочу без тебя, Дим… правда. Не уверена, что снова сил хватит.

— Я тоже не хочу без тебя, — ответил я. — Но все мы под Богом ходим… так что ты прекращай это, ладно? Всё хорошо будет.

— Обещаешь?

— Я постараюсь.

— Ма-а-ам! Он хочет мармелад себе забрать! — закричал с кухни Никита.

— Ничего я не хочу! Просто зачем его на пастилу класть⁈ Это же не бутерброд! У тебя кое-что слипнется!

— А вот и не слипнется!

Оля улыбнулась и посмотрела на меня.

— Ладно. Пойдём порядок наводить, — предложила она.

После чая со сладостями дети убежали играть в комнату, а мы продолжали сидеть за столом, допивая по второй чашке.

— Ой, что это… Дим, ты голодный? Я курицу вчера в духовке делала — тебе разогреть? — спросила Оля.

— Настоящая твоя фирменная курица? — улыбнулся я.

— Самая настоящая, — кивнула Оля. — От местных фермеров. Проверенная на все химикалии и радиацию медицинской службой, о чём на шкурке стоял синий штамп. Который, кстати, отмыть невозможно!

— Ну на то он и ветеринарный контроль, — сказала я. — Не забалуешь! Буду, конечно, спасибо.

Оля встала, чтобы достать курицу из холодильника.

— Слушай… — спросил я, убедившись, что дети включили мультики и ничего из нашего разговора не услышат. — А что за слухи ходили?

— Слухи? — переспросила Оля.

— Ну, ты сказала что-то пугающее.

— А-а-а, это! Да не знаю, может, и глупости. Но, когда вас в карантин поместили, девчонки из клуба говорили, будто кое-где обнаружили следы применения биологического оружия. И что те районы оцеплены и введён особый режим.

— Ясно. Но как это экзамена-то касалось? Или… никак?

— Да вроде как вас по ошибке забросили на закрытый полигон, где как раз был могильник или что-то в этом роде… а ничего такого не было? А, Дим?

— Нет, — улыбнулся я. — Такого точно не было.

— Но почему тогда карантин?

Мне очень хотелось её успокоить. Сказать, что командование перестраховывается, принимая максимально возможные защитные меры. Что мы всего-то увидели в отдалении пару неопознанных трупов… наверно, это была бы ложь во благо. Но мне лгать не хотелось.

— Сам не могу понять, — я пожал плечами. — Мне никто информацию не дал. Предполагаю, что это действительно может быть связано с заражением какой-нибудь пакостью, а мы случайно оказались поблизости.

Оля поставила курицу в духовку и включила её. Именно обычную духовку, не микроволновку, чтобы вкус не портить.

— Как так получилось? — спросила она.

— Я не знаю, — сказал я. — Мне не дали информацию. Сказали нет нужного допуска.

Оля улыбнулась.

— Я думала, ты служишь в сверхсекретном суперподразделении, — сказала она.

—