— Требуй, чего хочешь, — безразлично хмыкнул рыжий. — Только недолго. Как достанешь — дам по морде. Поняла?

— Вы не посмеете ударить женщину! — запальчиво выкрикнула та.

Женя спокойно шагнул к ней и без тени эмоции залепил звонкую затрещину. Женщина взвизгнула и отлетела к стене. Из толпы школьников выступила хрупкая, болезненного вида девчонка и так же спокойно влепила террористу ответную пощечину:

— Не смей трогать мою маму, ублюдок!

Женя, на щеке которого разгоралась красная пятерня, ухмыльнулся и сжал запястье школьницы цепкими сильными пальцами.

— Я сказал: руками не махать, — не без насмешки сообщил он и легко оттолкнул девчонку в толпу. — Всем стоять на месте.

Террорист отвернулся, потеряв всякий интерес к заложникам. Он был абсолютно уверен, что те и шагу не сделают без его команды. Впрочем, его уверенность имела под собой почву.

Не прошло и десяти секунд, а Март уже спеленал троих постовых, как младенцев. Руки их были стянуты за спиной липкой лентой, рты забиты кляпами.

Террорист сбросил плащ, натянул форменную куртку сержанта, нахлобучил шапку и через стекло подмигнул Наташе:

— Хорош? — Девушка промолчала. — Работай, Жека.

— Пошли, — Женя в упор уставился на Наташу.

— Куда?

— Предупреждали же, — с легким раздражением ответил террорист. — Весь ваш кагал прокатится с нами наверх.

— Не волнуйтесь, — подал голос из будки Март. — Относитесь к данному происшествию, как... хотя бы как к простуде. Не слишком приятно, но ничего не поделаешь. Просто экскурсия на смотровую площадку немного затягивается, только и всего. И давайте обойдемся без возражений.

— Ладно, хорош пургу гнать. Ты — Март, а не декабрь, — ухмыльнулся Жека и кивнул заложникам: — За мной, птенчики.

— Мужчины, — снова подала голос «деловая мама», — ну сделайте же что-нибудь.

— А что тут сделаешь? — хмуро пробормотал потасканный очкарик, пялясь в пол.

Март засмеялся:

— Это верно. Делать тут нечего. Придется идти.

Рыжий мотнул головой в сторону стеклянной «таблетки» — входа в башню.

— Давайте, давайте. Ну, чего смотришь? — спросил он одного из пап.

— Я...

— Головка от... патефона. Копытами шевели живее, умник.

— Заканчивай, Жека, — обрывая смех, серьезно предупредил его Март. — Здесь дети все-таки.

— Да нас...ть мне на них, — отмахнулся рыжий.

— Остынь, говорю.

— Ах, какие мы нежные, — Женя неприязненно посмотрел на заложников. — Прошу пожаловать, господа.

Группа двинулась к башне. Март, перетащив связанных охранников поближе к пульту, устроился у окошка и принялся наблюдать за дверьми экскурсионного корпуса башни.

— Начали, — сказал капитан в микрофон передатчика.

Из кабины «девятки» вылез здоровый бугай, одетый в милицейскую форму с погонами сержанта на плечах. Поверх толстой куртки на нем красовался бронежилет. Коротковатый, для естественности. Среди своих его прозвище было Леся. Следом за ним показался Гера.

Оценив вид приятеля, хохотнул:

— Ништяк, жиган. Может, тебе в мусора пойти?

Громила ничего не ответил. Он был новеньким и самым молодым в «команде», посланной Евгением Павловичем. Не освоившись, не знал, как реагировать на подобные подколки. Потоптался несколько секунд на месте, прежде чем заметил капитана, махнувшего ему из кабины рефрижератора: «Пошел».

В то же время сержант выбрался из кабины грузовика и, открыв дверь кузова, сказал одному из солдат:

— Удав, время.

Удав кивнул серьезно. Подхватив небольшую дерматиновую сумку, он выпрыгнул из «холодильника» и быстро зашагал в сторону платформы «Останкино». Деловито миновав стоянку и высотное здание ЦГУМС, Удав вошел во двор фирмы «Совинтел». Между строением, в котором размещалась фирма, и башней Центрального государственного управления междугородной связи существовал закрытый переход. У дверей террорист нацепил фирменный значок-визитку и независимо прошествовал мимо бдительно читающего газету пенсионера-вахтера. Тот на секунду оторвался от чтения и запоздало крикнул в удаляющуюся спину:

— Вы куда, молодой человек?

— На работу, — почти не оборачиваясь, откликнулся тот.

— А-а-а, — вахтеру, очевидно, полегчало, после чего он вновь «уснул» в передовице «Совраски».

Удав на ходу сменил одну визитку на другую и, пройдя длинным коридором, начал подниматься по лестнице на самый последний этаж высотного здания ЦГУМС.

Лжесержант тем временем топал ко второму КПП. Гера легко шагал рядом. Руки он сунул в карманы плаща. По всем расчетам, проблем не должно было возникнуть. Обеденное время, охрана наверняка расслабилась, закусывает, но кто знает. Гера сжал рукоять пистолета. Автомат он оставил в машине. Таскать тяжело, а пацаны потом захватят.

Выйдя из-за стены гаражей, парочка направилась к строению поста. Место для нападения — лучше не придумаешь. От дороги будку отгораживал густой кустарник. В двух шагах стой, а ничего не увидишь. Да и жалюзи на окнах.

Леся двигался сосредоточенно, посапывая от усердия широким, чуть приплюснутым носом. Гера, напротив, свободно, раскованно, не волнуясь. Несмотря на возраст и небольшой стаж, он уже успел лично завалить троих. И ничего. Даже понравилось. Приятно ощущать себя сильным, всемогущим. В его власти отнимать у других людей жизнь либо оставлять ее. А оставить жизнь, ведь это почти то же самое, что даровать. Выходит, он — бог. Или почти бог. Разница невелика.

Войдя в будку, Леся шагнул к окошку, забормотал торопливо, баском:

— Ребят, тут грузовик, аппаратуру какую-то привез. Водила интересуется, куда выгружаться.

Двое молоденьких парней непонимающе уставились на «коллегу». Было им лет по двадцать, как, собственно, и лжесержанту. Наверняка сразу после армии.

— Какую аппаратуру? Откуда? — спросил один.

— Нам ничего не сообщали, — поддержал напарника второй.

— Да из Риги, — Гера придвинулся поближе к окошку, чтобы охранники не могли видеть его рук. — Ща накладную покажу... — Он принялся сосредоточенно рыться в карманах плаща, бубня по ходу дела: — Я здесь часа три уже кантуюсь. Никто ничего толком сказать не может...

Охранники слушали Геру, утопая в бесконечном, торопливом потоке слов. Когда он начал поднимать руку, оба подумали, что в ней долгожданная накладная, что сейчас все выяснится, и этот безудержно болтливый тип уберется наконец разгружать свою колымагу... Это было последнее, о чем они успели подумать.

Обед. Рядом с будкой никого не было, поэтому никто не услышал звонких хлопков.