Касатон уставился на меня во все глаза.

— Мы. Рекомендуем. Палинскому. — Он произнёс эту фразу с выражением, делая длинные паузы между словами. — Петя, ты сегодня кровожаден как никогда! Профессор же этого Пуха… — Стройнович осёкся и задумчиво повторил: — Пуха, Пуха…

— Вспомнил, да? Это беглец на фронт, которому мы отсрочку наказания согласовали. Чуть ли не единственному, заметь! А он вон как себя проявил! Вот ещё немного покутит, и начнётся разбор полётов, будем иметь бледный вид.

— Отсрочку ему до конца первого семестра дали, так? — уточнил Касатон, задумчиво потирая переносицу. — По итогам сессии ему новое ходатайство подавать придётся, и Палинский после нашей писульки его точно не подпишет. А если даже и подпишет, у моего преемника будет железобетонное основание в новой отсрочке отказать, и второй семестр товарищ Пух проведёт в учебном центре ОНКОР.

— Как-то так, да.

— Не уверен, что это правильно, но чёрт с тобой, Петя! Готовь бумаги вчерашним числом, я подпишу.

— Спасибо, Касатон! Ты настоящий друг.

— Ничего-ничего! Сева тебе устроит весёлую жизнь. По струнке у него ходить будешь!

— Не сыпь мне соль на рану, а? — попросил я и взялся печатать.

Последние три месяца Александр Малыш проводил тренировки исключительно на полигоне, но никто из нас, несмотря на приход в Новинск минусовых температур, против этого не протестовал. Не могу сказать, будто ряд случившихся осенью… инцидентов был столь уж серьёзен, но замена большей части остекления спортивного зала, пусть даже и в складчину, удовольствие не из дешёвых — уж проще немного помёрзнуть, чем свои кровные от сердца отрывать. Иначе никак: от чистого рукопашного боя и противодействия неструктурированным воздействиям мы перешли к работе с полноценными конструкциями, а при их разрушении энергетические выбросы случались слишком часто, чтобы инструктор успевал гасить их все до одного.

Преимущественно мы ломали чужие защитные конструкции и удерживали от разрушения собственные, но никто не запрещал и решить поединок старым добрым мордобоем — по сути, мы вернулись к тому, чему нас учили на курсах в комендатуре, только на принципиально ином уровне.

На самоконтроль подопечных Малыш не полагался и привлёк себе в помощь двух инструкторов из аналитического дивизиона, только поэтому, наверное, обычно и обходилось без травм. Синяки и ушибы за таковые не считались. В промежутках между поединками мы тоже не филонили: подтягивались и отжимались, отрабатывали удары на боксёрских мешках, а броски на товарищах. Работали и в парах, и двое против одного, а того же Матвея Пахоту частенько пытались заломать и втроём-вчетвером. Ну а я помимо всего прочего разбирался с малой полусферой искажений.

Получалось не очень. Честно говоря, вне состояния резонанса — не получалось вовсе, ибо малой она лишь именовалась, а по факту была полноценной структурой, и если шаровую молнию и кинетический экран я освоил относительно быстро, то здесь у меня натуральным образом начинали заезжать шарики за ролики, до того много параметров приходилось одновременно удерживать в голове.

Только это не повод отказываться от тренировок. Дам слабину, и остальные сразу в отрыв уйдут. Это сейчас они конструкции осваивают, а ещё немного и полноценные структуры изучать начнут. Им-то проще, им-то гипнокодами нужную информацию в голову вложат. На блюдечке всё преподнесут.

Ну да — от такого рода ускорения учебного процесса никто после известных событий отказываться не стал, благо вскрылось всё в летние каникулы. Насколько я знал, в авральном режиме были проверены и при необходимости откорректированы все пакеты гипнокодов, а помимо этого включили в обязательный набор несколько новых: какие-то чистили от мусорных кодов подсознание, какие-то делали оператора невосприимчивым к активирующим их сигналам. В кои-то веки в ректорате прислушались к Пауку и решили не стричь всех под одну гребёнку. На радостях доцент мне четвёрку на пересдаче поставил, кроме билета даже ничего толком не спрашивал больше.

Задействовав адаптивную технику, я потянул в себя сверхсилу и начал упорядочивать потенциал, делая его невосприимчивым к активному излучению Эпицентра. Накопил два десятка мегаджоулей, обратился к намертво зазубренным командам и, будто тяжеловес неподъёмную штангу, вытолкнул из себя энергию, но не просто так, а по каналам формируемой структуры.

Пространство исказилось, вокруг меня расправились силовые экраны, заколыхались энергетические жгуты, протянулись стянутые узлами каналы. Есть контакт!

Хлопнуло! Вспыхнуло! Земля вокруг покрылась оплавленной корочкой!

Зараза, и минуты не продержался! А ведь чувствовал, что в этот раз точно получится!

Кто-то зааплодировал, кто-то засвистел, ну это как водится — развлечься за чужой счёт у нас завсегда готовы. Ладно хоть ещё из-за дрянной погоды сегодня на полигоне не было студентов.

— Стабильность признак мастерства! — заржал Митя Жёлудь.

— Идите вы! — отмахнулся я, не принимая смешки близко к сердцу. В конце концов, в состоянии резонанса эту конструкцию контролирую с каждым разом всё лучше, а в Новинске меня ещё и активное излучение Эпицентра сбивает.

Вот-вот! Всё дело в излучении!

— Мы пойдём, — кивнул Максим Бондарь. — Но ты тоже давай с нами. Все идём в кабак!

— Чего это ещё?

Макс расплылся в самодовольной улыбке.

— Я назначение в Пограничный корпус получил!

Митя Жёлудь склонился к моему уху и тихонько шепнул:

— Не получил, а выплакал!

Он определённо знал о назначении заранее, а вот для остальных это известие стало столь же неожиданным, как и для меня.

— Ого! — присвистнул Илья Полушка. — И на какую границу отправят?

— Не знаю пока, — пожал плечами Бондарь. — В конце месяца в столицу на курсы повышения квалификации поеду, а там видно будет.

— Старшего вахмистра дадут? — уточнил Сергей Клевец.

— Дадут, — подтвердил Макс.

Карл вздохнул, и я пихнул его в бок.

— Ты-то чего вздыхаешь, товарищ без пяти минут кандидат-лейтенант?

— Да не в звании дело! У нас сейчас преддипломная практика начнётся, потом защита и сразу распределение. Маринка предлагает на кафедре остаться, а у меня учёба уже вот где сидит! — Он для наглядности указал себе на горло. — Я в армию хочу! В СЭЗ!

Все вперёд нас двинулись с полигона в спорткомплекс, так что я с ухмылкой спросил:

— А Маринку, значит, больше не хочешь? Ей-то ещё учиться и учиться.

— Ой, не трави ты мне душу! — разозлился здоровяк. — Уже всю голову сломал, как быть!

— Отслужи пару лет в корпусе, — предложил я.

— Пустая трата