Стелла быстро переоделась, сменив халат на строгий черный костюм. Волосы она забрала в пучок и надела очки. Из зеркала на нее смотрела испуганная и не знающая, как жить дальше, особа неопределенных лет – спать за прошедшие дни ей удавалось не больше трех-четырех часов в сутки, и то днем, при закрытых жалюзи и включенном торшере.

На вопросы молодчики не отвечали. В лифте, пока они спускались с тридцать восьмого этажа в холл (Черт проник в ее квартиру, располагавшуюся на втором этаже старинного особняка, вскарабкавшись по кирпичной стене, поэтому, решив сменить жилье, Стелла остановила свой выбор на недавно выстроенном небоскребе с совершенно гладкими стенами и затемненными окнами), один из них доложил по мобильному: «Мы ее взяли».

Стеллу усадили на заднее сиденье черного джипа с государственными номерами, оба молодчика сели по бокам, словно боясь, что она попытается сбежать. Водитель, еще один субъект в черном костюме, игнорировал светофоры и правила дорожного движения. Во время поездки по столице доктор Конвей, исподтишка посматривая в окно, пыталась сообразить, куда же ее везут. Когда подъезжали к зданию одной из тюрем, машина начала сбрасывать скорость, и Стелла вообразила, что ее отправят в камеру предварительного заключения.

Однако автомобиль, плавно повернув около тюрьмы, поехал дальше, в направлении аэропорта. Тогда Стелла подумала, не хотят ли ее переправить куда-нибудь в глубь страны, там ведь предостаточно тюрем. И вдруг джип неожиданно затормозил – они находились в районе фешенебельных вилл на выезде из столицы.

– Что мы здесь делаем? – спросила доктор Конвей, но ответа удостоена не была.

Выйдя на свежий морозный воздух (температура в столице ночью упала до минус семи), Стелла заметила большой особняк в стиле Тюдоров. Около ворот толпились люди. Один из них направился к доктору Конвей, и она узнала Теодора Готвальда, своего начальника – бывшего или все еще настоящего, она так и не знала.

– Сожалею, что потревожил вас в столь поздний час, Стелла, но экстраординарные обстоятельства, увы, требуют этого, – произнес он, пожимая женщине руку. – Вы не подходили к телефону, хотя находились в квартире, пришлось послать за вами моих ребят.

– Вы что, следили за мной, поэтому так уверены, что я не покидала квартиру? – спросила саркастически Стелла.

Готвальд, потерев шею, ответил:

– Да, именно так.

– Вы отдали команду следить за мной? – произнесла Стелла, не зная, стоит ли ей удивиться или рассердиться. – Но почему, Теодор? Я разве дала повод… – И осеклась: повод она дала.

– Мы не исключали возможности, что вы действуете заодно с Чертом. Хотя, скажу честно, лично я не верил полностью в то, что это возможно.

– Не верили полностью? – переспросила Стелла.

Получается, что Готвальд, знавший ее в течение шести лет без малого и раскрывший с ней десятки, если не сотни дел, все-таки не исключал того, что она работает на маньяка?

Готвальд молча развернулся и зашагал к чугунным воротам. Стелла заспешила за ним, продолжая прояснять ситуацию.

– Шеф, выходит, что вы обращались… обращаетесь со мной как со шпионкой, следили за мной, подозревали в сговоре с Чертом… А «жучки» в квартиру поставили? Зачем вы приказали привезти меня сюда? Это что, ваш дом?

– Хорошего же вы обо мне мнения, Стелла, – без тени улыбки заявил вместо ответа Готвальд.

Он махнул рукой, и ворота распахнулись. Они прошли на территорию небольшого поместья и двинулись к освещенному особняку.

– Чтобы заработать на подобный дворец, мне понадобилось бы беспрестанно трудиться во славу отечества около трехсот лет, – сказал Готвальд. – Вы требуетесь мне в качестве эксперта.

– Отчего такая перемена? – задала вопрос доктор Конвей. – Я же пария, от меня требуют выплаты нескольких миллионов долларов в карман Вацлаву Черту за нанесенный ему моральный ущерб, и дисциплинарный комитет наверняка принял решение о моем бесславном увольнении…

Готвальд на ходу поправил:

– Заседание было назначено на завтра. Но я уже позвонил, и его перенесли на неопределенный срок. Если вам повезет, Стелла, то оно вообще не состоится. Но вам должно крупно повезти! Очень!

С этими словами он поднялся по гранитным ступенькам и подошел к массивной деревянной двери. Стелла вступила вслед за ним в холл. Пол здесь был выложен мраморной мозаикой, копировавшей фривольный орнамент, обнаруженный при раскопках виллы какого-то патриция в Геркулануме, сметенном с лица земли во время легендарного извержения Везувия: фавны, преследующие обнаженных нимф, сатиры, уестествляющие дриад, простые смертные, предающиеся любви с богами.

Особняк, отметила для себя доктор Конвей, явно принадлежал человеку, обладавшему большими деньгами, но не бездной вкуса. Еще один штришок: картины импрессионистов, украшавшие драпированные темно-синим бархатом стены, – в том случае, если они подлинники, – стоят безумно дорого.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? – спросила Стелла Конвей во весь голос. Сотрудники, сновавшие по холлу, воззрились на нее.

Готвальд, поднимавшийся по большой лестнице на второй этаж, остановился и обернулся:

– Черт совершил новое убийство – жертвой стала его собственная адвокатша, та самая Амелия Гольдман, что вытащила на свет божий паскудную историю о вас и заместителе прокурора.

– Что?! – воскликнула потрясенная Стелла, не веря собственным ушам. Сотрудники, замершие на секунду, возобновили деятельность, неловко скрывая смущение.

Готвальд, неверно интерпретировав возглас спутницы, договорил жестко:

– Не рассчитывайте на извинения от меня, если задел ваши нежные чувства, Стелла. О том, что вы спали с Дарбичем, известно теперь всей стране и даже в других государствах. О вас сообщали даже по Би-би-си и Си-эн-эн. Можете гордиться!

Стелла покраснела.

– Не в том дело, шеф, я не воспитанница института благородных девиц, чтобы падать в притворный обморок при каждом упоминании о факте моего прелюбодеяния. Просто… Черт в зале суда пообещал мне, что убьет Амелию, а также меня, и теперь вы говорите…

– Следуйте за мной, – прервал ее Готвальд. А когда Стелла поднялась вслед за ним на второй этаж, негромко произнес: – О том, что он вам угрожал, вы были обязаны доложить мне изначально!

– Разве это что-либо изменило бы, шеф? – спросила Стелла. – Никто не сомневался в моей вине, да и я не отрицаю, что из-за моей связи с Феликсом все полетело псу под хвост… и вы сами подозревали меня в сговоре с Чертом, поэтому ни одному моему слову не поверили бы…

– В следующий раз обо всем немедленно докладывать мне лично! – приказал Готвальд. – И не при таком стечении народа, Стелла!

От лестницы они направились по коридору к комнате, из дверей которой лился яркий свет.

– Значит, он таки убил Амелию? – спросила Стелла.

– Убил, – подтвердил Готвальд. – Сейчас все сами увидите!