litbaza книги онлайнВоенныеКак готовиться к войне - Антон Антонович Керсновский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 60
Перейти на страницу:
тактикой. Идея скорострельного ружья носилась в воздухе при Ваграме и Бородине, как идея пулемета чувствовалась при Сен-Прива и Плевне. Техника никогда не творит «вне времени и пространства». Ее работа указывается, более того – властно диктуется тактикой. Техник исходит из определенных современных ему тактических предпосылок. Дрейзе мог сконструировать игольчатое ружье, но он не мог сконструировать пулемет, как не додумался бы до пулемета и Максим, живи он в эпоху наполеоновской тактики.

Тактика – порождение духа – властвует над техникой – порождением материи. Совершенно ошибочно, например, утверждение, что огромная пропорция артиллерии в Русской армии XVIII в. объясняется тем, что Россия того времени «занимала первое место по выплавке чугуна». Большое количество пушек объясняется не этим методом исторического материализма, не тем, что пушки эти отливали с горя, не зная, куда девать избыток чугуна, – а тем, что все наши тогдашние уставы (вспомним хотя бы Шувалова) отводили артиллерии первое место и проводили резко выраженную, даже утрированную огневую тактику. Абсурдно и утверждение материалистической школы, что производство бессемеровской стали открыло собою новую эру тактики (иные говорят, даже стратегии). В этом случае тактика создала новую эру техники, использовав бессемеровскую сталь в своих целях. Плод техники созрел в лучах солнца тактики.

* * *

Новая техника влечет за собой не новую тактику, а всего лишь новые тактические навыки. Тактика может измениться коренным образом от причин, совершенно не зависящих от техники (например, при переходе вербовочных армий на систему вооруженных народов). Природа тактики совершенно не должна измениться от технических условий, ибо она лежит вне досягаемости техники, будучи производной величиной военной доктрины. Военная же доктрина вытекает из доктрины национальной.

Три поколения – «колонны к атаке» при Сен-Прива, стрелковые цепи Франсуа и Моргена, «змейки» и «стайки» расчлененного в глубину боевого порядка рейхсвера. Единая наступательная, более того – нападательная – тактика. Техника тут ни при чем. Но тактические навыки – совершенно разные – и это благодаря новой тактике.

Ошибочность принципа «новая техника – новая тактика» – принципа, подчиняющего тактику технике – с особенной силой сказались на примере французской армии 1870 г.

В 1867 г. эта армия была перевооружена винтовкой Шаспо, по справедливости, считавшейся лучшим ружьем в мире. Восторг техников немедленно сказался на Полевом Уставе 1867 г., в основу которого легло положение: «При наличии нового оружия – все преимущества на стороне обороняющегося. Оборонительный образ действий явится поэтому наиболее выгодным для пехоты, позволяя ей использовать в полной степени качества ее нового оружия». Никогда еще принцип «новая техника – новая тактика» не формулировался столь отчетливо[7].

С этой винтовкой и с уставом, порожденным ею, французы выступили на злополучную для них войну. Пассивность французской армии в августовских боях вокруг Меца – Фроссара при Форбахе, Ламиро при Гравелоте, Канробера при Сен-Прива – объясняется именно этим уставом, переоценкой технических средств, стремлением подчинить тактику технике. Французские командиры заранее отказывались от наступления. Они прежде всего выбирали позицию (и в большинстве случаев отлично выбирали) с возможно лучшим обстрелом, занимали эту позицию, все дальнейшее ведение боя предоставляли маршалу Шаспо. Имей французская армия 1870 г. свои старые сольферинские «табакерки» (fusil la tabatiere), кто знает, быть может, при Гравелоте и Сен-Прива повторился бы порыв войск и почин командиров Инкермана и Мадженты. И войска, и командиры полупрофессиональной армии Второй империи были ведь те же!

Из этого, конечно, не следует делать скороспелого заключения «долой технику!». Не «долой технику!», а «технику – на ее место!». Техника – всего лишь инструмент тактики – средство, отнюдь не спасающее от проигрыша сражения, но заставляющее победителя – коль скоро техническое превосходство не на его стороне – покупать свою победу зачастую непомерной ценой, как о том свидетельствует Сен-Прива и Марна.

Чем шире область данного элемента войны, тем важнее этот элемент. Лучшая тактика побеждает лучшую технику (победы германских командиров 1870 г. над лучшей в мире винтовкой Шаспо), как лучшая стратегия побеждает лучшую тактику (победа на Марне французской армии, имевшей хорошую стратегию, хотя и плохую тактику, над германской армией, имевшей плохую стратегию, хотя и при лучшей тактике), как лучшая политика одолевает лучшую стратегию (фатальная для Наполеона борьба с Питтом).

Не «новая техника – новая тактика», а «новая тактика – новая техника!» Превосходство тактики над техникой – явление того же порядка, что и превосходство политики над экономикой, искусства над ремеслом, головы над брюхом и духа над материей.

Глава IX

Пуля и штык

Пуля – выразительница огня. Штык – выразитель удара. Пуля – огонь – характеризует бой. Штык – характеризует победу.

На огне зиждется материальное могущество армии. На штыке – моральное. Штык – ее престиж, более того – престиж государства. Величайшая империя держалась на магическом обаянии трех слов. И эти три слова были: граненый русский штык. В этих трех словах – ужас Фридриха II, войска которого после Кунерсдорфа отказывались принимать бой с Русской армией. В них и растерянность Наполеона, услышавшего вечером эйлаусского побоища от лучшей своей дивизии – дивизии Сент-Илера – вместо традиционного «Vive l’Ешрегеur!» совершенное новое, никогда еще не слыханное «Vive la paix!».

Если мы под «пулей» будем разуметь огонь, а под «штыком» удар, то их сочетание даст нам маневр – характерный элемент боя. Маневр представляет сочетание элемента огня и элемента удара (мы имеем в виду наступательный маневр – единственно способный принести решение).

Сочетание в маневре элементов огня и удара – их пропорции – является переменной величиной, изменяясь в зависимости от национальных особенностей данной армии, господствующих в данную эпоху тактических доктрин (критерием чего являются уставы), а также от настроения данного момента (победитель, как правило, повышает значение ударного элемента – побежденный, боясь удара, все свои упования полагает на огонь). Короче – пропорция «пули» и «штыка» зависит отданной армии, данной эпохи, данного момента. При этом огонь – достояние рациональности, а «штык» – иррационален.

Глубоко ошибочно материалистическое положение, в силу которого «с развитием техники повышается значение элемента огня и понижается значение элемента удара». Мы только что видели, что техника, существенно влияя на тактические навыки, бессильна повлиять на самую природу тактики, лежащую в совершенно иной плоскости. Армии середины XVIII столетия с их кремневыми ружьями проводили гораздо более резко выраженную огневую тактику, чем вооруженные магазинными ружьями и скорострельными пушками армии конца XIX и начала XX в. Фридрих II смотрел на свою пехоту как на «машину для стрельбы». Шувалов мечтал обратить всю тогдашнюю Русскую армию в артиллерийскую прислугу.

* * *

Первая молодость нашей Армии –

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 60
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?