Интересно, насколько достоверно получилось? Не приукрашивает ли Наташка внешность парня? Этот уж больно смазлив: правильные черты лица, брови вразлет, удлиненная стрижка, по-кошачьи раскосые глаза редкого темно-оранжевого цвета — с ее слов.

— Серьга в ухе! — вспомнила Наташка. — В форме держащейся за мочку руки! И перстни тоже с черепами, цепи, кожаные всякие штуки.

Я всмотрелся в лицо гаденыша. Скорее всего, конкретно этот парень — просто вербовщик, на которого клюют девки. А что с ними случается потом, он особо и не вникает.

— Боря, сделай, пожалуйста, еще картинки. Раздам информаторам.

— Окей! — отозвался брат.

Итак, задача номер один — выяснить, причастен ли Наташкин несостоявшийся кавалер к исчезновениям девушек. Вдруг я вообще напраслину на парня возвожу? Если причастен, буду копать в этом направлении, попытаюсь подключить отца. Либо же отец окончательно для меня умрет — если выяснится, что он в теме. Надеюсь, что нет. Тогда у него денег было бы побольше.

Если он откажется помочь, обращусь к деду, чтобы подсказал, в каком направлении двигаться, как себя вести и куда лучше не лезть.

И снова — автобус, тряска в центр, одни беспризорники, другие, третьи. Что странно, хоть я раздал им в этот раз только жвачки, приняли они меня более благосклонно, почти как родного. Подозреваемого они не знали ни как Сашу, ни как Юрия, но обещали присмотреться к парням на мотоциклах и переписать номерные знаки, а девчонки — не говорить Плеши об этой моей просьбе.

Вот уже и шесть вечера. Сперва тренировка, потом звонок бабушке, и планы на завтра будут зависеть от того, что она мне скажет. Скорее всего, придется опять с сачком по дереву скакать и ловить абрикосы. Зато мы теперь богаты! Я смогу сменить драные кеды на нормальную летнюю обувь!

Вообще все прекрасно сложилось: маминому здоровью ничего не угрожает, мы богаты, у нас сказочные перспективы и ноль помех. Вот только Алиса…

Казалось бы, наплюй на малознакомую девицу и живи себе спокойно, заколачивай бабло, а не могу — ни реальность мне не простит бездействия, ни совесть. Только представлю, что ждет Алису — и шерсть дыбом. Вот потому в той жизни я так и не увидел, какой она выросла — ей не дали повзрослеть, а мать даже шума поднимать не стала: исчезла помеха, и слава богу.

На тренировке все как будто бы забыли про Алису, даже Рамиль, который слюни ронял, едва ее завидев. Не стало человека, и место, которое он занимал, затянулось, как ранка у младенца. Только Гаечка после тренировки и купания, лежа на прогретой гальке и глядя на меня, спросила:

— Натка сказала, что ты пытаешься сам искать Алису. Получается?

Я поделился соображениями, что в городе орудует не маньяк, а трансплантологи.

— Конечно, это только мои домыслы. Но лучше вам всем поберечься.

Минаев передернул плечами, а Чабанов прогудел:

— Не хочу, чтобы моя почка куда-то уехала и жила в подыхающем богатом деде.

— Не только почка. Сердце. Кишки. Глаза. Поджелудочная. Кстати, она стоит больше пятидесяти тысяч долларов. Да и кровь сгодится, и кожа — чего добру пропадать?

— Угу, сложно будет тебя собрать, — пошутил Илья.

— Мамочки, какой ужас! — выдохнула Гаечка. — Бедная Лиса!

— Так Алиса жива? — осторожно спросил Рамиль.

— Никто не знает. Я пытаюсь выяснить. Делаю все, что могу.

— У тебя ж отец, — напомнил Рамиль, — неужели не поможет?

Я помотал головой.

— Мало надежды.

— Жаль, — вздохнула Гаечка, — как же так? Он же милиционер!

Эх, сложный возраст, когда дети уже не верят в Деда Мороза, но еще верят в честных ментов!

— Потому что он козлина, — проворчала Наташка, поднялась и принялась переодеваться, обернувшись полотенцем.

— Я теперь буду бояться по улице ходить. Жуть какая! — прошептала Гаечка.

— Надеюсь, их поймают, — сказал загрустивший Борис.

Я разогнался на тренировке, тело наконец начало реагировать на нагрузки, как положено — появлялся прилив сил, а не отлив — и меня одолевала жажда деятельности. Если сейчас сяду на задницу, эта энергия меня разорвет. Что сделать? Заявиться к отцу, узнать про исчезнувших в последнее время детей? Отдать в разработку Наташкиного Санька?

Не будь я его сыном, можно было бы рассчитывать на обратную связь, а так он воспримет меня как помеху, но попытаться стоит. Надеюсь, Анечка будет на месте, она более адекватная, и получится пробудить в ней материнский инстинкт.

Все разбрелись по берегу, завернулись в полотенца, чтобы переодеться. Илья спросил:

— Сейчас расходимся?

Борис потянул меня за руку и предложил:

— Паш, давай к отцу съездим? Вдруг все-таки поможет.

Вот так номер! Борис перестал бояться проявлять инициативу. Похоже, его серьезно озаботила судьба Алисы. Потому что, когда пропадает кто-то незнакомый, особо не думаешь, что с ним стало, его как бы и не было. А Лиса — была, живая, настоящая, со своими проблемами и тараканами.

— Да, давай, как раз, вот, с Димонами поедем, — поддержал я брата. — Завтра все так же: тренировка в семь. Если что изменится — позвоню.

До общаги, где поселился отец, идти было минут двадцать, и мы не удержались, прыгнули в автобус и проехали остановку зайцем. Когда контролерша двинулась пожинать урожай, мы с гиканьем переместились на заднюю площадку и высыпали на улицу, а дальше — пешком.

Было начало десятого вечера. Мир накрывало серой шалью сумерек, включались редкие фонари, но больше — сверчки. Вдыхая плотный июльский воздух, я поймал себя на том, что мне безумно хочется услышать вестниц лета — цикад…

Алиса, возможно, уже никогда их не услышит.

Сперва от нас откололся Минаев, потом к своему дому повернул Чабанов, и мы остались с Борей вдвоем. Брат имел вид решительный и готов был отстаивать свое мнение, в то время как в прошлой жизни сколько я его знал, столько он уступал и хитрил, уходя от конфликтов.

— Вот в этом доме живет отец, — сказал я, кивнув на крышу появившейся вдалеке общаги.

Брат напрягся и набычился.

— Не скучаешь по отцу? — спросил я.

Он помотал головой.

— Стало… свободней.

Ни добавить, ни убавить. Борис начал расправлять крылья. Надеюсь, никто ему не помешает вырасти нормальным искренним человеком.

Когда вошли в подъезд, Брат скривился от запаха, но ничего не сказал. На втором этаже визжала женщина и ругала кого-то последними словами. Мы остановились напротив нужной двери, за