– Глянь-ка, Довлет, что за замок на железной двери.

Талаев осмотрел замок, усмехнулся, достал отмычку. Раздался щелчок, и калитка открылась.

– Замок для начинающих воришек, – усмехнулся он.

Бандиты вошли на территорию, не забыв прикрыть калитку, быстро прошли сад и вышли к двери котельной особняка. И здесь Талаеву помогла отмычка. Через котельную они проникли в холл, оттуда в гостиную, оставив сумки у котла отопления.

Сапеев упал в мягкое кожаное кресло, осмотрелся:

– Неплохо устроился «комерс». Мебель и техника дорогие, явно не китайские, ковер ручной работы.

– Да, устроился хорошо. Наверное, приличные бабки заколачивает. С его-то тестем-депутатом глупо было бы не делать бабло.

– А знаешь, Гумар, о чем я подумал?

– О чем?

– Если мы будем валить Мару здесь, да еще расчленять ее, то следы по-любому оставим.

– И что?

– А то, что можно ее просто развести.

– В смысле?

– На хрена валить здесь? Можно и в лесу, рядом с карьером.

– Что-то я не пойму тебя, Довлет.

– Ты говорил, что Мара наверняка подойдет к усадьбе с тыла, так?

– Ну?!

– Так там ее и можно перехватить.

– Ты хочешь, чтобы она ревом своим подняла на ноги соседей?

– Ну, во-первых, в этих элитных поселках каждый живет сам по себе, это не деревня, где все друг друга знают и по мелочам собираются толпой. Тут, даже если Мара вся оборется, никто в усадьбу не придет. И охрану свою не пошлет. Во-вторых, валить Мару у калитки не будем.

– Интересно, что ты скажешь ей такого, чтобы она поверила и пошла с нами в лес?

– Скажем, в доме менты замели ее хахаля.

– Угу, менты, значит? А как ты объяснишь Маре, что мы оказались в усадьбе, где она тайно встречалась с комерсом?

– Очень просто. Свалим все на Германа. Мол, это он послал нас предупредить об опасности. Предупредить Гончего мы не успели, а вот Мару перехватить смогли. Она поверит, потому что назначена ей встреча через Германа, а его она прекрасно знает. И то, что мы работаем с ним. Все сложится. И тогда не надо будет тащить ее останки через овраг, и следов мы здесь не оставим. А в лесу, ближе к карьеру, спокойно кончим ее, а дальше – хочешь, руби тело на куски, а нет, так целиком на дно труп пустим. Балласт на берегу найдем.

Сапеев думал недолго:

– А ты, молодец, Довлет, иногда у тебя в голове дельные мысли рождаются. Но ты не учел, что Мара может зайти и с центрального входа, скорее всего, у нее есть ключи и от дома, и от ворот. Тогда что? Мы будем ждать ее в саду, а она заявится с улицы. Поймет, что комерса дома нет, и ломанется отсюда. Возможно, и таксиста не сразу отпустит.

– Мы разделимся. Ты останешься в доме, а я пойду в сад, на случай, если она пойдет по тылам, а если приедет с улицы, тогда встретишь в прихожей и… дальше, как хотели.

– Ладно, – неожиданно быстро согласился Сапеев, – так нормально. Так она по-любому от нас не уйдет. Но базарить с ней насчет ментов и комерса будешь ты.

– Хоп, – повеселел Талаев, которому не хотелось тащить тяжелые мешки, – я разведу Мару. Тем более она сразу не врубится, что к чему, и испугается. А бабы, когда боятся, позволяют делать с собой, что хочешь.

– Договорились.

– Выпить бы! У комерса наверняка в баре хороший коньяк найдется.

– Никаких коньяков, сиди, где сидишь. Меньше будем ходить по дому, меньше следов оставим.

– Картина на стене дорогая.

– Довлет! Ты не понял, что я сказал?

– Почему бы не обнести особняк? Комерс в ментовку заявлять не будет, а тут и золотишко наверняка найдется, если хорошо поискать.

Сапеев подумал и сказал:

– Ну поищи, только аккуратно, вытирай за собой следы.

– Само собой!

– И никакого спиртного.

– Конечно, Гумар.

Талаев начал осматривать дом и через час вернулся с пакетом.

– Ну что? – спросил Сапеев.

– Я же говорил, здесь есть чем поживиться. Смотри. – Он высыпал содержимое пакета на стол.

Гумар увидел золотые цепочки, перстни с дорогими камнями, три пачки стодолларовых купюр, пачку купюр в двести евро, портсигар, усыпанный камнями.

– Неплохо. Это на сколько тут всего будет?

– Да одними деньгами тридцать штук баксов и двадцать евро, плюс «рыжни» тысяч на триста рублей, не меньше. Хороший улов, да?

– Это все в одном месте хранилось?

– Да, и открыто, в столе кабинета. Там еще кое-какая мелочь осталась, подарочная курительная трубка, золотые часы и ручка. Их брать не стал.

– Правильно. Того, что взял, хватит.

– Конечно, больше двух «лимонов» в рублях.

– Молодец. Следов не оставил?

– Все протер платком.

– Хорошо. Теперь ждать будет веселее. Убери все обратно в пакет и держи при себе, на хате поделим.

Телефон Сапеева прозвучал сигналом вызова.

– Нурке звонит, – сказал он и кратко ответил в трубку:

– Да?!

– Что у вас?

– Все нормально, мы в доме.

– Не «засветились»?

– Нет. Машину оставили в лесу, к усадьбе подошли по оврагу. Никого не видели, уверен, что и нас тоже никто не видел.

– Понятно. Значит, так, Гумар, Мара подвалит в усадьбу, как стемнеет, где-то часов в одиннадцать.

– А сейчас у нас… – Сапеев взглянул на часы. – Седьмой час. Больше четырех часов ждать.

– Вам неудобно в доме?

– Нет, здесь все очень даже хорошо.

– Будьте осторожнее, свет, как стемнеет, включите только в гостиной и в спальне на втором этаже, внешнее освещение не включайте.

– Понятно. Скажи, Герман, Мара обычно подходит к дому с улицы или приходит через заднюю калитку?

– Этого не знаю. Но, думаю, через калитку, хотя… черт ее знает, может, и с улицы. Для тебя это так важно?

– В принципе, нет.

– Ну, тогда готовьтесь к встрече нашей самочки.

– Мы готовы.

– Я уезжаю к себе, утром встретимся. Пока.

Сапеев отключил телефон.

– Ну что? – спросил его Талаев.

– Мара приедет часов в одиннадцать, надо будет включить свет в гостиной и в спальне наверху. Откуда обычно она заходит в дом, Герман не знает, может, с улицы, может, из сада.

– Еще четыре часа. Включить телевизор?

– Я вздремну, а ты, если хочешь, включи, но не здесь, а в столовой, да громкость убери до минимума и помни: ни капли спиртного.