Глеб тут же вспомнил рассказ своего отца о «замороженном» объекте на стройке и заинтересованно произнес:

— Жека, с этого момента чуть подробнее. Я весь — внимание!

Однокурсник довольно улыбнулся и продолжил:

— Видишь, Глебыч, наша с тобой задача — не только любопытных зевак под землю водить, но и обеспечивать безопасность населения.

— Но если промашки уже допущены? Сам же сказал, горе-строители роют котлованы, не зная о наличии пустот. Что в таких случаях делают? Вряд ли станут разрушать новое здание, оно же не сто рублей стоит. К тому же нужно выплатить зарплаты тем, кто его строил.

— Истину глаголешь! В таких случаях вызывают диггеров, и они оценивают все риски, связанные с эксплуатацией данного объекта. Если карстовые пустоты не очень большие, их устраняют.

— Значит, есть вероятность, что рабочим все же выплатят заработную плату? — спросил Глеб.

— Ты это о чем?

— Да так… ни о чем. Продолжай!

— Однако существуют гигантские пещеры, которые никак не уберешь. Задача диггеров следить за такими образованиями и регулярно наносить их на карты города. Существует некий критический предел разрастания карстовой пустоты, после чего может случиться обвал. И мы должны информировать об этом правительство города.

— И много у нас «критических» пустот под Москвой?

Снегирев хмуро кивнул и произнес:

— Все Садовое кольцо. В центре в некоторых местах земляная перемычка составляет всего 250–300 метров. К окраинам — чуть больше, около 900 метров. Если по-хорошему, то на Красной площади военные парады устраивать нельзя. Резонанс может все разрушить.

— Но вы же сообщаете обо всем правительству. Почему тогда ничего не предпринимается?

— Потому что нельзя сеять панику. Столица все-таки!

— Нормально… панику не сеять! Только под землю провалимся… и все!

— Нет, Глебыч, не все. Под землю провалиться — не самое страшное! Хуже всего то, что под нами море. И если в воду уйдет хотя бы центральная часть Москвы, то волна поднимется такая, что ни одному японскому цунами и не снилось. Смоет не только весь город, но и пригород, и многие рядом стоящие города.

— Да нет, Жека, ты преувеличиваешь. Читал я про Московское море. Оно слишком глубоко расположено. Можно не переживать.

— Но ты не учитываешь, что приблизительно 5000 наземных рек и речушек заковали в трубы и пустили под землю. Со временем многие коммуникации дали течь, а менять их никто не собирается. Воде нужно куда-то деваться, и она размывает почву, образуя дополнительные карстовые пустоты. Во многих местах земляная прослойка, отделяющая Московское море от города, практически смыта. И подземный водоем пополняется… теперь уже пресной водой. Год за годом трубы все больше разрушаются, вода прибывает, и море расширяет свои границы. Добавь сюда плывуны, грунтовые воды и сгнившую канализацию. Да, забыл еще о Москве-реке упомянуть… Имей в виду, что 30 % воды из русла просачивается под землю. Теперь чуешь, чем все это грозит?!

Глеб кивнул и хриплым голосом произнес:

— Чую… катастрофой!

— Именно. Поэтому каждый месяц наша команда обследует так называемый одиннадцатый уровень, на котором расположено Московское море, и любые изменения его границ наносит на карты. Естественно, все границы мы осмотреть не можем, поскольку протяженность водоема просто гигантская. Но там, где ведутся строительные работы, где рядом проходят ветки метро или находятся склады, — мы обязательно это делаем.

— Спасибо, Снегирев! Теперь я понял, что твоя работа ничуть не легче работы сапера, обезвреживающего мины.

— Да, напряжение примерно то же. Никогда не знаешь, когда рванет!

— Жека, я все понял. Можешь рассчитывать на меня, не подведу! Буду делать все, что скажешь. Ведь это мой город! Здесь живут родные и близкие мне люди.

— То-то! — усмехнулся однокурсник. — Но есть, Глебыч, одно но!

— Что за «но» такое?

— Чтобы выполнить все то, о чем я тебе рассказал, приходится кое на что закрывать глаза…

— Не темни, говори прямо.

Снегирев несколько минут молчал, словно собираясь с мыслями, затем продолжил:

— Во-первых, приходится идти на компромисс с правительством и военными. Молчать о том, о чем просят молчать, и не лезть туда, куда не просят. Во-вторых, просто необходимо не обращать внимания на то, что иногда происходит в подземных галереях.

Однокурсник выразительно посмотрел на Глеба и замолчал. Журналист удивленно спросил:

— А что там происходит?

Снегирев наклонился, сорвал травинку и принялся задумчиво ее грызть.

— Понимаешь, — сказал он, — всему тому, что там изредка случается, никакого разумного, тем более научного, объяснения нет. Это из разряда историй под грифом «Байки диггеров». Смесь странных визуальных восприятий и звуковых галлюцинаций. Более подробно описывать — не имеет смысла. Сам вскоре все поймешь, если продолжишь походы под землю.

— Привидения, что ли, наблюдаются? — усмехнулся Глеб.

— И не только, — уклончиво ответил однокурсник. — Но ты зря иронизируешь! Бывает довольно страшно. Многие из наших работу из-за этого бросили.

— Ладно, — махнул рукой журналист, — справимся как-нибудь.

Он немного помолчал, затем добавил:

— Лучше расскажи подробнее о завтрашней экспедиции.

— Как я уже говорил, покажу тебе Кремль, вернее, его подземную часть. Там много чего интересного есть. И ходы обустроены для экскурсий. Пару дней тебя потренирую, а потом настоящим делом займемся — пойдем нижние уровни подземки исследовать.

— Отлично! Куда завтра подходить и во сколько?

— В десять утра я тебя у ГУМа буду ждать. Там неподалеку один коллектор есть, очень удобный для спуска. Оттуда и начнем нашу вылазку. Еды и воды бери больше. Тур затянется на весь день. Ну а теперь пойдем, мне нужно еще к приятелю одному заскочить, он мне денег должен.

— Может, мне с тобой? В качестве «силового аргумента»?

— Да нет, там нормальный чувак! Только немного не у дел оказался. Так что бери кота — и айда!

Парни дошли до метро, сели в электричку и отправились к центру. На Кольцевой Глеб перешел на свою линию и поехал домой.

Дома он первым делом принялся убираться в спальне, поскольку накануне до сгоревшей кровати у него не дошли руки. Журналист вынес на мусорку то, что осталось от некогда любимого места отдыха. Время летело незаметно, и, когда парень взглянул на часы, было уже около девяти вечера. Он скинул с себя грязную одежду и принялся уговаривать огненного мыслеобраза, чтобы тот дал ему возможность вымыться. Через пятнадцать минут уговоров кожа парня снова стала смачиваться водой. Он быстро принял душ, измерил, на всякий случай, температуру тела и отправился на кухню кормить Жорика. Заодно начал разговаривать с мыслеобразом.