Казалось, что все это ничуть не удивило инспектора. Он отвернулся от реки, сложил руки на груди и прислонился к стене, отделявшей их от одной из плотин.

– Бедный Эдип, – произнес он. – Если б у него тоже была татуировка, это спасло бы его от стольких бед… Правда, они считали, что избавились от него, нет?[174]

Барбара уже давно привыкла к его историческим или литературным отступлениям, так что не стала обращать на это внимания. Она бросила окурок на землю и затоптала его носком ботинка. Инспектор посмотрел сначала на окурок, потом на нее, и сержант, тяжело вздохнув, наклонилась, подняла его и разорвала так, что крошки несгоревшего табака разлетелись по воздуху.

– Я думаю вот о чем, – начала Хейверс и, увидев, что Линли кивнул, продолжила: – Если ПОП мутит с этой девушкой, то кто-то, помимо самой девушки и ПОПа должен об этом знать.

– И как такое могло прийти вам в голову? – поинтересовался инспектор.

– Очень просто, сэр. Уж если я увидела их вдвоем, то наверняка кто-то еще должен был их видеть. Где-то. Когда-то. Нам просто надо его найти. И у меня есть идея, как это можно сделать.

Музей «Викторианский городок»

Блистс-Хилл, Шропшир

Так как сельская местность Шропшира не была нарезана на куски федеральными дорогами, попасть куда-то напрямую было чрезвычайно сложно, и это особенно хорошо было видно на примере дороги в музей «Викторианский городок» в Блистс-Хилле. Он располагался к западу от Айронбриджа, построенного на берегу реки Северн и, к сожалению, заливавшегося частыми наводнениями. Сам же Блистс-Хилл располагался на возвышенности, до которой можно было добраться сквозь рощи дубов, орехов и кленов, уже развернувших свои свежие листья, отбрасывающие пятнистые тени на шоссе. Озарением антрепренера, увидевшего, как можно использовать кирпичные домны, покинутую шахту и потрясающих размеров наклонную плоскость, по которой когда-то лодки из реки поднимали в Шропширский канал, Блистс-Хилл превратился туристический аттракцион и научный центр. Город был сохранен в том виде, как он выглядел в 1900 году.

Именно сюда и приехала Рабия, после того как рассталась с Динь в Тимсайде. Она не была здесь уже несколько лет, но по количеству машин на парковке поняла, что музей все еще не потерял своей популярности в качестве места для однодневной экскурсии среди туристов и пенсионеров или как место, где школьники могли увидеть собственными глазами то, о чем им рассказывали учителя в классах.

Чтобы купить билет, Рабия встала в очередь. Хотя она вполне могла позвонить и попросить внучку встретить ее, занеся ее имя в список гостей, миссис Ломакс хотела ее удивить. Так что она заплатила непомерную сумму – они что, никогда не слышали о специальных билетах для пенсионеров? – и вместе с билетом получила план музея, который был ей совсем не нужен.

Рабия знала, где искать Миссу. Мать девочки не переставала твердить ей об этом с того самого момента, как девочка сообщила ей, что, несмотря на то что в семье ее уговорили еще раз попытать счастья в Вестмерсийском колледже после зимних каникул, она приняла твердое решение и не собирается его менять. Колледжи и университеты не для нее.

– Она решила, что свечное ремесло – это именно то, что ей надо, – с горечью сообщила Ясмина по телефону. – Может быть, вам удастся переубедить ее, мама?

Рабия хотела было отметить, что музей – это шаг вперед по сравнению с забегаловкой, торгующей рыбой с картошкой, но поняла, что простой отговоркой здесь не отделаешься. Поэтому она попыталась убедить свою невестку, что молодежи свойственны частые смены целей в жизни и что внучка, без сомнения, сейчас переживает именно такой период. Но Ясмина в это не поверила, и Рабия не могла ее в этом винить – сама женщина никогда не меняла своей цели и прямиком шла к профессии практикующего педиатра. И хотя неожиданная беременность несколько замедлила это ее движение, на конечный результат она никак не повлияла. Поэтому для дочери Ясмины сменить нормальное образование на профессию, где ей всю жизнь придется макать фитили в воск, было совершенно немыслимо.

– У нее что-то с головой, – сказала Ясмина Рабии. – Она говорит, что Джастин не имеет к этому никакого отношения, но я ей не верю. Он каким-то образом умудрился вернуть ее. Он что-то сказал. Или что-то сделал. Или, может быть, пригрозил… Я не знаю. Пожалуйста, мама, постарайтесь переубедить ее, потому что мы с Тимоти уже пытались, но тщетно.

Рабия выполнила свою часть работы, но это ни к чему не привело. Правда, в то время она практически ничего не знала. Теперь же, по крайней мере, у нее были слова Миссы против слов Динь и уверенность, что от нее что-то скрывают.

Так как в музее демонстрировалась жизнь промышленного города в последние годы правления королевы Виктории, множество ремесленников показывали свое искусство в специально построенных для этого павильонах. Поэтому на улицах были жестянщики, шорники, кузнецы, металлурги, а также пекари, мясники, кондитеры и банкиры. Среди этих зданий была и мастерская, в которой делались свечи, – она находилась в самой середине главной улицы.

Мастерская освещалась только солнечными лучами, проникавшими в помещение через два окна и распахнутые настежь двери. Когда Рабия вошла внутрь, она оказалась среди десятка посетителей, слушавших, как Мисса объясняет процесс создания свечи. Это выглядело смертельно скучным, и Рабия бросила бы это занятие после первой же восьмичасовой смены: длинные фитили, прикрепленные к узким доскам, надо было погружать в прямоугольный бассейн со свечным воском, потом ждать, пока они высохнут, и погружать еще и еще раз, и так до тысячи раз, пока воск на фитиле не станет достаточно толстым, чтобы свечу можно было зажечь. Если на планете и существовало еще более нудное занятие, то Рабии оно было неизвестно. Она встала на место, где Мисса могла увидеть ее, оторвавшись от своей работы. Ее внучка была одета в хлопковое одеяние того периода, которое закрывал тяжелый длинный передник, защищавший его от капель воска. Она как раз рассказывала экскурсантам, что обычно свечи делались мужчинами, поскольку в то время большинство женщин работали или учительницами, или помощницами в магазинах, или просто женами и мамами.

Когда один из детей произнес: «Мисс, а можно задать вам вопрос?», Мисса подняла глаза и увидела Рабию. Миссис Ломакс обрадовалась, что внучка встретила ее радостной улыбкой. Она указала на свои часы и сделала движение, будто пьет чай. Мисса понимающе кивнула. Рабия обрадовалась еще больше.

Но вместо того, чтобы сразу заглянуть в павильон с напитками, Рабия прежде зашла в кузницу. Там она увидела, что Джастин Гудейл, давнишний «молодой человек» Миссы, как раз закончил демонстрацию того, как куется подкова. В мастерской не было лошади, которую надо было бы подковать, но в кузнечном горне ревело пламя, а рядом лежали инструменты, позволявшие превратить куски металла, валявшиеся по всему помещению, практически во что угодно. Рабия заметила, что некоторые из этих кусков были уже перекованы. В дополнение к подкове в шкафах и на стенах располагались металлические части граблей, мотыг, лопат и вил. Кроме того, на полу лежала гора кованых крюков разных размеров.