— Я не пытался бежать! — в гневе и отчаянии крикнул Бен. Он старался дотянуться до Тьюса, но Сапожок вмешался и удержал Бена. — Послушайте! Я Бен Холидей! Я король Заземелья! Я…

Двери отворились, и появилась встревоженная его гневным тоном стража. Тьюс сделал знак рукой, и стражники схватили Бена за руки.

— Не делайте этого! — закричал Бен. — Дайте мне возможность…

— Вам дали эту возможность! — холодно перебил его советник Тьюс. — Воспользуйтесь ею и уходите!

Бена потащили вон из комнаты, он брыкался и по-прежнему выкрикивал кто он такой, по-прежнему жаловался на то, что с ним сделали, а в душе у него все переворачивалось от горя и отчаяния. Он мельком увидел стоящую в стороне и наблюдающую за всем высокую фигуру в темной мантии. Микс! Бен закричал еще громче и попытался высвободиться. Один из стражников тюкнул Бена кулаком по голове, и из глаз арестанта посыпались искры. Голова упала на грудь, голос затих. Что-то нужно сделать! Но что? Что?

Фигура в мантии исчезла. Тьюс и Сапожок остались позади. Бена протащили по выездной аллее к воротам, а потом за стены крепости. Мост, который Бен переустроил после восшествия на престол, ярко освещали фонари. Бена проволокли по мосту. И там, где кончается мост, бросили на землю.

— Спокойной ночи, Ваше Величество, — съязвил один стражник.

— Приходите опять в гости, — сказал другой. Стражники ушли смеясь.

— В следующий раз воспользуемся его благосклонностью, — пошутил один из них. Какое-то время Бен лежал на земле, голова у него кружилась. Он медленно встал и оглянулся на мост и огни замка. Бен смотрел на башни и зубчатые стены, сверкающие серебром в свете восьми заземельских лун, и слушал удаляющиеся голоса и тяжелый стук закрывающихся ворот.

Потом все смолкло.

Бен все еще не мог поверить, что это происходит с ним наяву.

***

— Мама! — прошептала Ивица, и в ее голосе послышались волнение и нежность.

Лунный свет украсил могучие леса Озерного края радужным разноцветьем красок, их яркость служила маяком в ночи. Где-то в глубине этой ночи была стоянка Сельдерея, который терпеливо ждал возвращения Ивицы. Поодаль, окутанное тьмой, находилось обиталище Владыки Озерного края — Вечная Зелень. Это была родина Ивицы, Владыка — ее отец, но в этот вечер девушка шла не на родину и не к отцу.

Она шла к лесной нимфе, которая теперь танцевала перед Ивицей как сказочное видение.

Ивица опустилась на колени на краю поляны, окруженной стареющими соснами, и наблюдала волшебное представление. Ее мать кружилась и прыгала в ночной тиши; легкая и тоненькая, она была рождена из воздуха и плыла на ветру. Она была словно пушинка. На ней было одеяние из белого газа, прозрачное и невесомое, и сквозь него просвечивала зеленоватая кожа детского тельца. С каждым движением нимфы доходящие до талии серебристые волосы падали волнами и мерцали, словно белые огоньки во мраке ночи. Ее влекла за собой музыка, слышимая ею одной.

Ивица с восторгом следила за танцем. Ее мать была диким существом, таким диким, что она не могла жить среди людей, даже среди происходящих от фей жителей Озерного края. На какое-то время она привязалась к отцу Ивицы, но это было давно. Они были близки лишь однажды, отец Ивицы чуть не лишился разума, добиваясь лесной нимфы, а потом мать Ивицы снова удалилась в леса. И не вернулась. От этого краткого союза и родилась Ивица, вечное напоминание отцу о сказочной фее, которую он всегда желал, но так и не смог больше заполучить. Его неистовая страсть рождала в нем одновременно любовь и ненависть. К Ивице он всегда питал двойственные чувства.

Девушка это понимала. Она была сильфида, дитя природы. Ребенок обоих родителей, отца, преданного речного эльфа, и матери, переменчивой, точно ртуть, лесной нимфы. Отец, любивший семейную жизнь, наградил Ивицу постоянством, а от матери она унаследовала некоторую необузданность. Ивица была словно соткана из противоречий. Существо из плоти и крови и одновременно растение. Большую часть лунного цикла она была человеком и лишь в заключительной фазе цикла — один раз в двадцать дней — растением. Когда Бен впервые увидел, как она перевоплощается, он был неприятно потрясен. Она превращалась из девушки в дерево на этой самой поляне и впитывала ту энергию, которой ее мать насыщала землю во время танца. Бена охватил ужас, но Ивица была такой, какой была, и ему пришлось с этим смириться. Придет день, и Бену это даже понравится, надеялась она. Отец — совсем другое дело. Его любовь безоговорочна, таковой и останется.

Он все еще пленник неутоленной страсти, которую разбудила в нем мать Ивицы. Девушка только будто утяжеляла вес опутавших отца цепей.

Поэтому Ивица не стала искать у отца разгадку сна о черном единороге. Она пошла к матери.

Мать приближалась, извиваясь и кружась с непостижимой силой и изяществом. Дикое существо, тоже пленница неодолимых желаний, мать тем не менее любила Ивицу безмерно и безоглядно. Она приходила, как только Ивице была нужна ее помощь, связь между ними была так сильна, что они часто могли читать мысли друг друга. Сейчас они вели молчаливую беседу, обмениваясь образами, означавшими любовь и потребность друг в друге. Связь становилась все теснее, мысли облачались в слова…

— Мама, — еще раз прошептала Ивица.

Она была словно во сне. Мать танцевала, и в вихре балетных движений перед Ивицей предстало видение, которое привело ее сюда. Вновь появился черный единорог, существо утонченной, пугающей красоты. Он стоял в темном лесу, который Ивица видела в первом сне, и стройная фигура животного поблескивала отчасти в лунном свете, отчасти в тени и походила на ангела смерти. Увидев единорога, Ивица вздрогнула. Он казался то сказочным эльфом, то демоном из Абаддона. Выгнутый рог сверкал, копыта били о землю. Наклонив голову, зверь то рвался вперед, то осторожно отступал. Он как будто был в нерешительности.

Что его беспокоит? Ивица была в удивлении.

Вдруг она опустила глаза и нашла ответ у себя в руках. Она снова держала золотую уздечку. Единорог боится этой уздечки, Ивица это чувствовала. Она погладила уздечку, и нити плавно заскользили между пальцами. Странный поток чувств захватил сильфиду. Уздечка давала огромную власть! Ивица поняла, что может подчинить себе единорога. Во всем мире не осталось ни одного такого животного, лишь в царстве фей, куда Ивица, возможно, больше не попадет; этот единорог был единственным, и он может стать только ее, если она этого пожелает. Нужно лишь протянуть руку…

Но