растянувшись на марше на большое расстояние, отбивались и защищались. Воины схватились за короткие мечи и большой продолговатый щит, который обеспечивал надежную защиту, но меч был удобен только в близком бою, а с невидимым врагом был бесполезен. Покинуть строй никто даже и не думал: трусость каралась смертью. Легионеры, закрывшись щитами, выставили вперед пики и копья, ожидая нападения, но его не случилось.

Внезапно из чащи вылетели небольшие конные отряды армян, которые атаковали римских всадников с флангов, нанеся урон и расстроив колонну, и тут же скрылись. Тяжело пришлось авангарду, арьергарду, легионам в центре, всему тылу римлян. Много повозок и метательных машин было сожжено, вьючных животных кто‑то погнал на стоящие впереди подразделения, раненые завопили, убитых считали на десятки. Армяне, перебив сотню солдат и офицеров, уничтожив треть провианта, исчезли.

Нападения не прекращались в последующие дни, засады буквально ежедневно ожидали римлян за каждым поворотом дороги. Армянская конница свободно перемещалась по знакомой местности, умело используя природные условия долины, появляясь из самых неожиданных мест: диких ущелий, горных теснин, лесных чащ. Боеспособность римского войска падала.

Вечером, разбив лагерь после дневного перехода, стараясь не попадаться на глаза командующему, собрались у костра обменяться мнением легаты. Публий Клодий возмущался:

– Четверть моего легиона небоеспособна, если так пойдет дальше, мы все погибнем в этой долине.

– Публий, – говорил его брат Аппиус, – участь Арташата – быть разграбленным и разрушенным. Ты же отправил в Рим жене целую повозку золотых и серебряных вещей из Тигранакерта. Из Арташата ты отправишь две повозки.

Секстилий потерял веру в победу:

– Снабжение продовольствием расстроено, мои солдаты несут лишения, я похоронил треть легиона. Может быть, теперь он остановится!

– Путь, несомненно, сопряжен со множеством опасностей, – сказал Мурена, – но мы – воины и должны выполнять приказ. Нельзя вступить в сражение, не переместившись к месту боя! Надо идти.

– Согласен, – сказал Аппиус Клодий, – воин идет в бой не ради борьбы, а ради победы.

Все разошлись, понимая, что Лукулл обезумел и ведет их к ужасной катастрофе.

Глава 61

Колонна римских войск, пройдя Арацанскую долину, подошла к месту, где дорога упиралась в реку. Предстояло переправиться на другой берег, чтобы продолжить движение по дороге на Арташат. Здесь, в верховьях Арацани, уровень воды был настолько низким, что переправа на правый берег не вызывала у Лукулла никаких опасений. Только одно беспокоило. На противоположном берегу виднелся Арарат, от которого веяло чем‑то зловещим.

Испытывая чувство тревоги, Лукулл приказал колонне войск остановиться.

– Ко мне жрецов и авгура!

Вскоре появились жрецы.

– Принесите жертвы богам, чтобы привлечь удачу во время переправы. Скрупулезно соблюсти все обрядовые формальности! Мариус, благоприятный ли сегодня день для переправы?

Жрец‑гадатель авгур Мариус поклонился и провел над головой своим изогнутым жезлом литуусом две мысленные линии – одну с севера на юг, другую с востока на запад, а потом в воздухе начертил прямоугольник. Посмотрел наверх и сказал:

– Ворона! Дурной вестник. – Посмотрел себе под ноги и оторопел. – Паук! Видеть паука днем плохая примета!

– Пауки ползают, когда хотят, – нетерпеливо произнес Лукулл. – Что еще?

– Очень холодный ветер с востока, – продолжал Мариус.

– Холодный ветер, даже если он дует в лицо, не остановит героев!

– Одна белая лошадь! Это к несчастью!

– Какая еще белая лошадь? – раздраженно спросил Лукулл.

Авгур трясущейся рукой показал на холм на противоположной стороне реки. Лукулл посмотрел в ту сторону, и его глаза медленно расширились. На холме верхом на белой лошади был армянский царь, за ним стояли всадники, его полководцы, а из‑за холма выходила целая конная армия, выстраиваясь в боевой порядок.

Римское войско очутилось лицом к лицу с армянским. Вот оно противостояние, которого ждал Лукулл!

– Объявить тревогу, приготовиться к бою! – скомандовал Лукулл.

Все пришло в движение, трубачи подавали сигналы, армия стала строиться для боя, центурионы следили, чтобы солдаты, расчехлив щиты, надели доспехи, приготовили для метания легкие пилумы, проверили мечи для ближнего боя и создали несколько боевых линий – всё как обычно, всё как положено по законам военной тактики, надежной и проверенной временем. Римская конница, тоже зная свой маневр, прикрывала развертывание пехоты.

А многочисленная армянская кавалерия уже выстроилась в несколько рядов по ширине всей долины и терпеливо ждала. Лукулл вглядывался вдаль, чтобы понять, как Тигран построил войска для сражения, но, не видя главного, начал озираться, сетуя:

– Ни одного холмика, ни одной возвышенности рядом! Я не вижу, как армяне построили боевые порядки!

Пришлось опираться на свой богатый опыт, пытаясь разгадать, что задумал армянский правитель. Но, в любом случае, упустить такую возможность провести генеральное сражение он не мог.

– Легатов и начальника конницы ко мне! – приказал он.

Прискакали полководцы, в доспехах и плащах – темно-красные у легатов, темно‑синие у кавалериста, все полные решимости и жажды идти в бой. Лукулл, ощущая небывалый прилив энергии, отдал приказ:

– Легионы переправить через реку и выстроить в боевые порядки на правом берегу, каждый в три линии! Наступление начать по сигналу!

Приказ был ясен: легион выставлял в первую линию четыре когорты, во вторую три и в третью тоже три. Предстояло столкновение двух армий, в котором надо было поколебать ряды другой стороны и принудить ее к отступлению. Главное – вплотную столкнуться с войском противника, хотя и придется пройти до неприятеля довольно большое пространство.

А Лукулл продолжал:

– Всю конницу сосредоточить перед первой линией легионов! По сигналу начать атаку. Тяжелой коннице нанести удар в центре, смять кавалерию противника и пробить брешь в колонне пехоты. Легкой коннице после стрельбы из луков уйти на левый фланг, бросив часть сил на захват в плен армянского царя! Видишь того, что на белой лошади, с белой повязкой на голове и в красном плаще? Это царь, он мне нужен живым!

Конница Тиграна явно была многочисленнее, но Лукулл, считая свою конницу вспомогательным родом войск и предполагая выиграть бой за счет пехоты – мощных и проверенных в бою легионов, верил в свою звезду, а его кавалерия была готова двинуться навстречу любой опасности. Всадники римлян поскакали первыми и преодолели брод, чтобы приготовиться к прорыву боевой линии противника. Их задача – скакать в плотном строю, обстреливать противника из луков, а в ближнем бою – разить копьем, рубить мечом, атаковать зубами и копытами, чему были обучены лошади.

С высоты холма царь Тигран наблюдал за перестроениями римлян и разговаривал с Гурасом, своим братом:

– Крупные отряды войск вредят мобильности, поэтому я разделил конницу на небольшие отряды, организовав обучение, и теперь каждый отряд может действовать самостоятельно.

– Государь, это новая тактика!

– Да, и она дала положительные результаты. Наша армия не столь многочисленна, как при Тигранакерте, но лучше обучена. Мы набрались опыта в борьбе с римлянами.

– Наступает критический момент, – заметил Гурас.

– Да, борьба предстоит напряженная, – сказал Тигран.

Царь Атропатены Дарий пошутил:

– У нас нет слонов, и войско разношерстное, зато мы, при желании,