Вероятно, какой-то ночной кошмар.

Мёрк рухнул на подушку и замер. «Ом-м, ом-м», – бормотал он, наслушавшись причитаний на ярмарке накануне. Как ни странно, это сработало. Знали бы люди об этом, не тратили бы зря деньги. Затем он погрузился в состояние, когда сон и явь борются друг с другом, порождая совершенно особые стихийные сновидения.

«Привет, Харди», – слышал Карл собственный шепот. Он увидел себя с телефоном в руке, настаивающим на ответе друга. Видимо, Карлу требовалось услышать от него какой-то совет и честное мнение. «Почему мы с Анкером не стали вмешивать тебя, Харди?» – жужжало в голове. Почему? Осмелится ли он спросить об этом? Осмелится ли он вообще хоть что-то доверить Харди? Довериться Харди – но в чем?

«На чердаке стоит какой-то ящик, Карл», – захохотал Йеспер на заднем плане, и Мёрк захлопнул мобильный, но тут же включил его снова и позвонил Моне. Ничего не произошло.

Он проснулся. Шатаясь, спустился на кухню с тяжелой головой, как будто все это время мучился от бессонницы или лихорадки.

Возможно, Мортен и Харди поприветствовали его, он толком не разобрал. Осознал лишь то, что хочет овсяных хлопьев, которые Йеспер оставил в кладовке в свое последнее посещение, а также то, что домочадцы сейчас выключат идиотский утренний телеэфир, в котором слишком восторженные ведущие болтали о какой-то ерунде, набивая себе брюхо деликатесами, сервированными по высшему разряду.

Посыпав овсянку сахаром и какао и отправив в рот первую ложку, Карл явственно ощутил вкус раннего утра из безвозвратно ушедшего прошлого. Давно минувшие ощущения разом ворвались в его голову. Обоняние исказилось; он вдруг вспомнил, как пахли его старые дядюшки и тетушки. Звук пережевывания жестких овсяных хлопьев стал громче. Коробка с овсяными хлопьями маячила на мелькающих кадрах с молчаливо сидящей за завтраком консервативной семьей, каждый представитель которой нес на себе бремя невысказанных слов.

Карл вдруг вспомнил, как однажды утром они с Ронни стояли на берегу речушки Нёрре и дурачились за спиной рыбачившего отца Ронни. Внезапно Карл увидел себя со стороны: вот он прыгает вокруг, отчаянно размахивает руками и имитирует приемы карате, характерные для Брюса Ли, в том числе удар ребром ладони…

Карл вскрикнул, едва не поперхнувшись овсянкой. Что случилось? Почему это воспоминание всплыло именно сейчас? Неужели он сходит с ума? Кажется, его мозг внезапно поразило короткое замыкание. А может, нет? В любом случае, ощущение было не из приятных.

* * *

– Карл, тебе тут какая-то Кристина звонила, – сообщил Гордон с перекошенным ртом, на его опухшем лице все еще присутствовала почти вся цветовая палитра.

Кристина? Нет-нет, он не был готов к беседе с ней, уж точно не сейчас. Что общего у него могло быть с женщиной, сбежавшей от него к бывшему мужу? Абсурдная мысль.

– Она не просила ничего передать; сказала только, что перезвонит попозже. – Та часть лица Гордона, на которой хоть как-то проявлялись эмоции, переменилась. – А Роза, кстати, еще не приходила. Может, я ей позвоню? – В его голосе сквозила обеспокоенность.

Карл кивнул.

– А где Ассад? Он тоже еще не пришел?

– Нет, он приходил. Сказал, что ему нужно подышать свежим воздухом. Но это как-то странно, так как, когда я пришел на работу, его в кабинете не было. Он, кажется, уже третий раз выходит во двор, а на часах только четверть одиннадцатого.

«Ну ладно, значит, не только у меня сегодня в голове кавардак», – подумал Карл. Он представил себе Казамбру, который заверил их в том, что побочные действия гипноза будут минимальны. Возможно, надо было позвонить ему…

– Карл, зато ты теперь здесь. С Ассадом творится что-то странное, и я хочу поставить тебя в известность. Переступив порог кабинета в семь утра, я обратил внимание, что компьютер его уже включен, а на столе разложена всякая всячина, свидетельствующая о том, что он провел здесь всю ночь. Три чайных бокала, пустые пакетики из-под арахиса, две пачки от халвы и распечатка твоего имейла об Ату каком-то там. Я решил, что он наверняка общался с кем-то по «Скайпу». Я прекрасно знаю, что нельзя шпионить за коллегами, но не удержался и взглянул на монитор. На нем было полно арабских каракулей; я сфотографировал их и отослал одному из владеющих арабским языком переводчиков, работающих в Управлении, чтобы узнать, что там написано.

– Хм-м, – промычал Карл. Он никак не мог взять в толк, что за галиматью несет Гордон. Ассад вышел во двор подышать свежим воздухом? Кажется, прежде за ним не водилось такой привычки.

– Язык оказался действительно арабским, Карл, однако там попадались некоторые нехарактерные для сирийцев обороты. Скорее иракские, сказал специалист.

Карл поднял голову – он окончательно проснулся.

– Ну-ка повтори, что ты сказал? Ты копался в компьютере коллеги? Повтори, что ты только что мне сказал, и тогда я выскажу тебе свое мнение.

Гордон занервничал.

– Я просто подумал: мы ведь на службе, а значит, это может иметь отношение к нашим заданиям, представлять интерес для всего нашего отдела. Или…

– Давай, Гордон, говори.

Карл приготовился слушать. Если парень повел себя некрасиво по отношению к соседу по кабинету, он запросто поступит так с кем угодно. И это, откровенно говоря, совсем не понравилось Карлу. Проблема заключалась в том, что если у них в подвале кто-то и хотел узнать больше об Ассаде, то это был он сам. И если уж в их рядах завелся такой вот шпион-проныра, следовало воспользоваться ситуацией. А отчитать его можно и потом.

– Переводчик не совсем понял, что там написано, но вот его вариант перевода.

Гордон протянул Карлу лист бумаги.

«Саид, тебе надо сдаться наконец. Никто больше не заинтересован подгонять время. Ты для нас как перо на рыбьей чешуе. Смирись».

Снова всплыло это имя. Саид.

– Карл, как ты думаешь, почему его вдруг называют Саидом?

Мёрк пожал плечами, однако этот небольшой текст пробудил в его голове целую цепную реакцию из множества давно назревших вопросов, ни на один из которых так и не был получен ответ.

– Черт его знает, что там у него на самом деле… На экране только это было написано?

Карл потянулся к монитору Ассада. Если не считать символа полиции, рабочий стол компьютера был чист.

– Он вышел из «Скайпа», как только вернулся, и, судя по всему, удалил переписку. Я проверил.

– Гордон, послушай-ка. Ты позволил себе приблизиться к грани дозволенного в принятых между работниками отдела взаимоотношениях. Если ты впредь сделаешь нечто подобное, окажешься под угрозой вылета отсюда. На этот раз я прощаю тебе оплошность, однако если ты позволишь себе что-то в этом роде, я мигом позабочусь о том, чтобы выставить тебя к чертям собачьим. Все понятно?

Парень кивнул.

Итак, этот источник информации купирован.