«Сен-Жермен предполагал играть с Судьбой, а я — выигрывать! Непредсказуемость в политике вредна и опасна. Я буду управлять процессом, и…»

— Теперь меня ничто не остановит!

— Добрый вечер!

Бруджа обернулся столь резко, что вино расплескалось. На белоснежной сорочке появились красные пятна.

— Простите, что отвлекаю, сударь, но я решил сообщить о своем присутствии.

На столе стояла… Кукла? Голем? Дух? Невысокий мужчина в красном с золотом камзоле старинного покроя. Горделивая осанка. Уверенный, чуть насмешливый взгляд.

— Ты кто? — нашелся наконец барон.

— Маркиз Барабао. — Мужчина отвесил ошарашенному вампиру церемонный поклон. — К вашим услугам, сударь.

— Кто ты?

— Я приглядываю за тем, чтобы Игра шла по правилам. — Барабао вновь поклонился, широко улыбнулся и поставил ногу на шкатулку с Колодой Судьбы. — Я не люблю шулеров.

* * *

Москва, 1812 год

Город горел. Деревянные избы и каменные особняки, лавки и присутственные места, больницы и храмы — захваченный город горел, плакал огнем, задыхался черным дымом и горечью жителей. Город плакал, но то были слезы ярости, слезы ненависти, злые слезы. Город был не покорен — захвачен, и очень скоро непобедимому императору предстояло познать разницу между этими двумя понятиями.

А пока по московским улицам шныряли героические солдаты великой армии, врывались в уцелевшие дома, грабили, убивали, насиловали. Наполеон распорядился удерживать солдат от мародерства, но понимал бессмысленность приказа: только ради добычи шли на восток европейские вояки. Жажда русского золота помогала им топать по грязным дорогам, удерживала в строю во время страшного Бородинского сражения, и теперь их не остановят ни Бог, ни император, ни его личная гвардия. Армия не разлагалась, она возвращалась в свое нормальное состояние. Остановить естественный процесс Наполеон был не в силах, а потому не мешал, отстранился.

Последние дни император вел себя странно, замкнуто, поражал воспрянувшее духом окружение угрюмым настроением. Что-то сломалось с утерей Колоды Судьбы. Исчезла уверенность. Исчез кураж. Бонапарт привык думать, что управляет картами, что умом и трудолюбием заставляет их помогать себе, всегда знал, что победит в следующей партии… И никак не мог собраться после потери Колоды.

«Ничего не изменилось! Ничего не изменилось! Мой ум, моя воля — они по-прежнему со мной! Я справлюсь!»

И не верил.

Помогла бы Колода Судьбы удержать солдатню в узде? Вряд ли.

Захвачена Москва, но не Россия. Помогла бы Колода Судьбы продолжить победоносный поход? Вряд ли.

Не колдуны ведь остановили варваров, а обычные люди.

Не надо было идти на восток.

— Zibelines! Des veritables zibelines![15]

— Pierre, t’as eu de la chance![16]

Два пехотинца завистливо вытаращились на удачливого сородича, из ранца которого торчали пушистые хвосты.

— Je lesai sorti du feu[17], — похвастался Пьер. — J’ai eu du mal a en sortir moi тeте.[18]

— L’important с’est d’en sortir![19]

Друзья героя нетерпеливо огляделись, пытаясь понять, в каком доме можно как следует поживиться. Эх, уметь бы смотреть сквозь стены!

— La on trouvera rien[20], — пробурчал Анри. — Un regiment polonais y passait. Ces gars — la ne laissent rien apres eux petite тeте que ce soit une piece d’argent toute rouillee.[21]

— On tombera sur quelque chose[22], — не стал унывать Гастон. Взгляд бравого пехотинца упал на бородатого русского, не сводящего глаз с пушистых хвостов везунчика Пьера. — Eu, moujik montre-nous des maisons riches?[23]

— C’est bien ca[24], — поддержал приятеля Анри. — Dis-nous оu on pourrait faire une petite fortune et tu seras recompense.[25]

— He понимаю, — развел руками старик.

— Qu’est ce que tu dis la?[26]

— Parle francais![27]

— Il ne sait pas.[28]

— Моп Dieu quells sont betes ces cochons russes![29]

— On va achever cette canaille?[30]

— Laisse toucher![31]

Пехотинцы медленно пошли вверх по улице. Улыбались, показывали пальцами на дома, жарко спорили…

Везунчик Пьер полностью оправдает свое прозвище, он умрет быстро — партизанская пуля попадет прямо в сердце. Пьер свалится с телеги и уткнется носом в грязь, такую похожую на грязь родной Бретани. И такую чужую… Анри и Гастон добредут до границы. Анри обморозит пальцы на ногах, у Гастона начнется цинга. Друзья утонут во время переправы через Березину, успев узнать, что великий император покинул то, что осталось от великой армии, и побежал в Париж, в тщетной надежде уйти от Судьбы.

Но они еще не знали, что их ждет. Медленно шли вверх по улице, улыбались, показывали пальцами на дома, жарко спорили…