— Зачем?

Полетаев вздохнул:

— Затем, что, имея деньги или власть, ты можешь все, кроме одного, — пользоваться всем этим вечно. Поверь, это очень мучительное состояние. И наш Агасфер это понял.

— Кто?

— Господин Кержич. Его так прозвали. Он выдает себя за Агасфера.

— Это шутка. — Даша даже не спрашивала, она утверждала.

Полетаев коротко рассмеялся:

— Если бы! Он настолько убедил в этой легенде всех остальных, что, наверное, и сам уже в нее верит. Говорят, он даже роман на эту тему написал.

— Зачем ему это нужно? — Даша по-прежнему продолжала сомневаться. — И какое ФСБ до этого дело? Обыкновенное мошенничество…

— Так оно и было бы, если бы Кержич, этот новоявленный Агасфер, свои услуги предлагал в подземном переходе. Но, к сожалению, своих клиентов он искал только среди крупных государственных деятелей. В обмен на продление жизни он просил у них совсем немного: кое-какие услуги, информацию… Согласись, это такой пустяк по сравнению с вечностью!

— И ему верили?

— Еще как.

Даша рассмеялась:

— Что за чушь! Неужели они не знают, что все люди, в том числе и очень богатые, рано или поздно все равно умирают? Еще ни один не прожил дольше века…

Полетаев покачал головой:

— Какая же ты умница! Разумеется, они должны умирать. Иначе что скажут окружающие?

— Тогда в чем смысл? — продолжала расспрашивать Даша.

— В том, что на самом деле умирают их двойники, а сами они молодеют и начинают новую жизнь в другом месте.

— Начинают новую жизнь? — Даша моментально забыла обо всем на свете, даже об угрозе собственной жизни. — Подожди, подожди, ты хочешь сказать, что когда все остальные рыдают на кладбище, наши покойнички пьют свой первый бокал на Багамах? Ну да, ну да… Это ведь так просто… Так чертовски просто!

Эфэсбэшник тронул ее за плечо:

— Мадам, вернитесь на землю.

— А? — Даша поднял глаза. — Господи, Палыч, да неужели это и вправду возможно?

— Понятно. — Полетаев тяжело вздохнул. — А ты еще спрашиваешь, верят ему или нет.

— Так ты опять врешь? — Молодая женщина не могла скрыть досады.

— Я! — Полетаева возмутила несправедливость упрека. — Можно подумать, я придумал эту сказку, я охочусь за секретом вечной молодости! Да пойми же ты, рыжая голова: если Кержич вдруг поверил, что способ продления жизни существует на самом деле, то он сотрет в порошок любого, кто станет у него на пути. Ведь это он убил Римму Ример. И убил бы тебя, как только выудил всю информацию.

— Убил Римму? Откуда ты заешь?!

— Работа такая, — буднично ответил эфэсбэшник.

— Но почему ты мне сразу об этом не сказал?

Полетаев покачал головой:

— Думай иногда, о чем говоришь. Твой Чижик по приглашению Кержича прилетел в Америку разбираться с делами жены и напоролся аккурат на труп Риммы. — Ребята рассказывали, что в жизни не видели, чтобы человек так радовался чьей-то смерти.

— И что?

— Затем они на пару попытались взять на абордаж резиденцию миссис Харрис, но той, по счастью, удалось бежать.

— От кого? — тупо спросила Даша. Подполковник внимательно посмотрел на нее:

— От Чижика и Кержича, разумеется. Последний уже пару месяцев крутился вокруг хозяйки витаминной фабрики и успел до смерти ее перепугать. Миссис Харрис боялась нос на улицу высунуть. Конечно, рано или поздно Кержич все равно бы до нее добрался и вытряс из нее все ее тайны, но появление Чижика существенно упростило ему задачу. Он пообещал вдовцу урегулировать все имущественные вопросы, если тот в свою очередь поделится с ним кое-какой информацией.

— Значит, это все-таки Чижик передал ему фотографии… — пробормотала Даша.

— Конечно. И он же направил Кержича сюда. Так что не рискуй и расскажи мне все.

— Я рискую, только когда доверяюсь тебе. — Даша уже ничему не верила. Проклятый подполковник запутал ее окончательно. — Я буду говорить только в присутствии остальных.

— То бишь всего ранчо и его округи?

— Нет. Достаточно будет нашей компании.

— Не валяй дурака, — начал было Полетев, но Даша, сжав зубы, твердо посмотрела ему в глаза.

— Я тебе больше не верю. Либо забирай меня, либо зови остальных.

Полетаев беззвучно выругался.

— Хорошо. Но если ты скажешь хоть одно лишнее слово…

Не договорив, он потушил сигарету, встал и направился к выходу.

— Чтоб я когда-нибудь женился…

Вскоре в ресторан один за другим стали спускаться члены их некогда сплоченной группы. Вернее, те, кто остался живым и невредимым. Виктора Семеновича с сердечным приступом увезла «скорая», но его место рядом с Гошей занял молодой Харрис, который, надо заметить, тоже имел слегка предынфарктный вид.

— Итак, Дарья Николаевна, все в сборе, попрошу вас быть сдержанной и лаконичной. Только самую суть. — Полетаев сделал знак майору Томеку, показывая, что в этом секторе все находится под его контролем и предварительную агитационную работу он уже провел. — Слушаем вас, только покороче, пожалуйста.

Даша отпила водички, пальчики ее слегка дрожали.

— Спасибо. — Она поставила стакан на стол и обвела глазами собравшихся. — Вы, наверное, ждете от меня комментариев к предыдущей сцене… Их не последует. Мы с гражданином подполковником решили, что это к делу не относится.

Полетаев подышал на циферблат своих часов и с повышенной тщательностью принялся полировать стекло уголком салфетки. Томек смотрел на него сочувственно. Даша оставалась хмурой.

— Если позволите, я хочу вернуться к самому началу, к тому моменту, когда родители увезли Элизу Войту в Америку. Разумеется, на это их толкнула не столько жажда свободы, сколько желание раз и навсегда покончить с выходками своей неуправляемой дочери. Расчет был прост. Здесь они оставляют весь груз прошлого, включая ребенка, рожденного неизвестно от кого, а там начинают новую жизнь. Элизе на новом месте сложно будет заниматься глупостями: пока обживется, пока выучит язык, а там, гляди, и повзрослеет. Как ни странно, но их расчет почти оправдался. Элиза в Новом Свете и в новых условиях немного остепенилась и, дабы окончательно избавить родителей от хлопот и волнений, вышла замуж за старого мистера Харриса, производителя витаминов, и родила ему наследника. — Даша протянула руку в сторону мрачного юноши. — Ян, безусловно, ребенок Харриса, ну если, конечно, Элиза не согрешила с каким-нибудь садовником. Войты эмигрировали в семьдесят пятом, а он родился в семьдесят восьмом.