Побродив по месту предстоящей ночёвки, он-таки догадался, куда именно спрятать награбленное. Приметив вдалеке сверкающую маковку ещё одной церкви, он встал так, чтобы находиться на прямой линии, соединяющей этот ориентир с крестом церкви на ближайшем погосте. Определив одну из координат, Поляновский принялся ходить вдоль неё, стараясь отыскать ещё одну примету. Она обнаружилась довольно скоро. На краю оврага он приметил громадный минимум столетний вяз, метрах в пятидесяти от которого в земле обнаружилось естественное углубление, похожее на промоину. Выбор был сделан мгновенно. Погода в те дни стояла ещё относительно тёплая, и интендант под покровом ночи легко выкопал ножом в промоине ямку, достаточную для захоронения ранца. Утром их колонну повели дальше, а драгоценности так и остались лежать неподалёку от раскидистого дерева.

Таким образом, внимательному читателю, коим нарком Ежов, скорее всего, не являлся, становится предельно ясно, что речь в бумагах идёт вовсе не о множестве наполненных добром повозок, а об одном-единственном ранце, любовно наполненном поручиком Поляновским. Именно его поляк и закопал в пятидесяти шагах от вяза в некоей естественной промоине. Впрочем, пусть его клад был и не слишком велик по объёму и весу, но стоимость он имел немалую. Пусть предприимчивый интендант наковырял всего лишь пригоршню самоцветов, т.е. граммов четыреста. Исходя из средней стоимости в 1000 долларов за карат камней старинной огранки, можно легко подсчитать, что даже без прикарманенного золота его клад тянул не менее чем на два миллиона долларов! Было о чём беспокоиться.

Ради интереса летом 2006 года я предпринял поездку в Калугу. Речь, разумеется, не шла о том, чтобы сделать попытку отыскать клад польского поручика. Хотелось просто сделать осмотр местности и не на карте, а на натуре определиться с теми ориентирами, которые упоминались в связи с этим делом. Разумеется, я понимал и то, что за прошедшие два столетия город сильно разросся и неизбежно поглотил то место, где некогда предприимчивый поляк прятал свой ранец с сокровищами. Однако, к нашему вящему удивлению, тот регион, где по всем прикидкам был спрятан этот клад, оказался застроен менее всего. Более того, там, где некогда коротали время пленные поляки, ныне высится едва ли не самое известное здание Калуги. Судьба распорядилась так, что именно здесь, на берегу вблизи громадного оврага, был построен комплекс Музея космонавтики. Естественно, рельеф местности при строительстве был несколько изменён, и теперь, конечно же, отыскать ту естественную впадину невозможно. Однако вязы, вернее сказать, потомки того самого вяза, всё ещё растут неподалёку от устремлённых в небо ракет.

***

Какие только события ни приводят пытливого кладоискателя к вожделенному предмету его страсти! Иной раз достаточно одного слова в самой заурядной газетной статейке, чтобы выйти на след очередной исторической загадки. Один из примеров такого рода расследований я и хочу привести. И, естественно, прежде всего несколько слов надо сказать о той самой статье, с которой вся эта история и началось. В своё время в газете «Вечерняя Москва» печатался цикл статей «Московские родословные». И, просматривая очередной материал под претенциозным заголовком «Барышни и крестьянки», я зацепился взглядом буквально за первую строчку.

«История нашей семьи началась давно, — писала некая Екатерина Николаевна Мичурина. — Когда была война 1812 года, на пути следования российских войск вдоль Смоленского тракта строились перевалочные базы для отдыха людей и лошадей, снабжения провиантом. Одну из таких баз строил мой предок Леонтий Качурин. Под строительство базы было отведено 200 десятин земли примерно в 50 верстах к юго-западу от города Вязьмы. Со временем в этом месте вырос посёлок, который в честь строителя стал называться “сельцо Леонтьевское”».

Собственно, лишь упоминание об Отечественной войне 1812 года и привлекло моё внимание. Накануне, словно по заказу, в издательстве «Вече» вышла моя книга «Пропавшие трофеи императора», в которой я постарался собрать истории, связанные с утратой Наполеоном захваченных в России трофеев. Естественно, что мой интерес к этому периоду нашей истории ещё не успел угаснуть, и я продолжил чтение.

«Прапрадед выехал на задание со своей женой и семьёй сына Петра, у которого было пятеро детей. Три сына (Николай, Леонид и Иван) и две дочери (Анна Первая и Анна Вторая). Потом у Анны Первой были две Елены (Маленькая и Большая); у Николая — два сына (Шура и Шурик). Почему так? Ранее при крещении младенца священник заглядывал в святцы и давал ему имя, часто не считаясь с просьбами родителей».

Далее шло утомительное перечисление многочисленных родственников и того, как они устроились в жизни. Кто из дочерей вышел замуж за цыгана, а кто любил пить чай из самовара и имел собаку и кошку. И именно тут я прочитал фразу, которая заставила меня впоследствии ещё три раза перечитать всю довольно-таки нудную статью. Фраза была такова: «На землях двоюродного деда Николая был небольшой лес, в середину которого не раз ударяла молния, обжигая деревья. Ходили легенды, что Наполеон захоронил то ли клад, то ли оружие... Взрослые, помолясь, ходили на это место, но ничего особого не увидели, а копать побоялись».

И вот тут-то меня словно стукнуло. Так ведь тут идёт речь о некоей легенде, хранившейся именно в этом старинном российском семействе! Ведь кто ещё, кроме членов семейства Кочуриных, мог знать, что именно происходит на принадлежащих одному из них землях! А то, что в этой роще любопытствующие не увидели ничего особенного, так в этом как раз нет ничего необычного. Как правило, те, кто были вынуждены закопать некие ценности, вовсе не горели желанием как-либо подсказывать посторонним, где именно спрятано их добро. Соответственно, и маскировочные предприятия осуществлялись в полном объёме. А если и оставались поблизости какие-либо местные приметы, то, как правило, они были малоприметны и понять их значение мог лишь посвящённый.

Вот с молниями в данном случае вышло сложнее. Отвратить их от места залегания под землёй неких металлических предметов гораздо сложнее, если возможно вообще. Рассмотрим это вопрос поподробнее. Может ли в принципе зарытое в земле сокровище притягивать к себе прихотливые небесные молнии? Мой многолетний опыт по расследованию обстоятельств, связанных с захоронениями исторических кладов, со всей очевидностью показывает, что такой феномен действительно имеет место быть. Приведу лишь несколько примеров.

Один случай подобного рода был отмечен мной вблизи города Гагарин, бывший Гжатск. Приведу прямой текст из уже упоминавшейся мною книги «Пропавшие трофеи императора»: «31 октября. Тяжёлый обоз вице-короля ночевал в Гжатске. За последние два дня отступления в виду казаков Платова французы взорвали 100 зарядных ящиков и столько же оставили на дороге. На дороге до Гжатска бросили до 800 кирас (кавалерийские защитные доспехи, прикрывавшие грудь и спину), и до 500 павших лошадей. 1 ноября. Обозы и артиллерия 4-го корпуса находятся в селении Царёво Займище. После полудня колонна была атакована казаками, разграбившими несколько фургонов.

1 ноября к вечеру, у города Гжати, неприятель поставил на высоте сильные пехотные колонны, выслал стрелков своих в леса по обе стороны от дороги, а фронт прикрыл батареями. 8 орудий донской артиллерии под командой полковника Кайсарова действовали с таким же успехом, а пущенные им лесами, в обход, егеря 20-го полка, равно как и казачьи бригады с их орудиями, столь сильно напали на оба фланга неприятеля, что он после 2-часового сражения был принуждён поспешно отступить. Генерал Платов посадил егерей на коней и теснил неприятеля всю ночь, так что Платов сверх своего желания надвинулся на корпус маршала Даву, впереди его следовавшего. Полковник Кайсаров настиг неприятеля у Царёва Займища, где находился вагенбург и часть парков корпуса вице-короля».