– Все постоянно выходит из строя. Оборудование совсем изношено. Топливо никуда не годится. И вся проводка гнилая. Генерал этого не понимает и во всем винит моего мужа. Часто ему приходится работать всю ночь.

Майор Гордон отправил Бакича восвояси и заговорил об Администрации помощи Объединенных Наций. Мадам Каньи отреагировала иначе, нежели горемыки из школы; она была моложе, лучше питалась и, соответственно, была более недоверчива.

– Что они могут для нас сделать? – спрашивала она. – Как они это сделают? Зачем им это? От нас никакой пользы, вы же сами так говорили. Вы должны встретиться с комиссаром. Иначе он решит, что мы плетем какой-то заговор. Мы не можем ничего предпринять без позволения комиссара. Если начнете действовать через его голову, вы только еще больше нам навредите.

– Но вы же можете хотя бы составить список, который запрашивают из Бари.

– Да, если комиссар позволит. Моего мужа и без того уже спрашивали, зачем я разговаривала с вами. Он был очень расстроен. Генерал только-только начал ему доверять. Теперь они думают, что он британский шпион, а вчера вечером еще и свет погас во время какого-то важного совещания. Умоляю вас ничего не делать без ведома комиссара. Я знаю этих людей. Мой муж работает на них.

– У вас довольно привилегированное положение по сравнению с остальными.

– Вы и впрямь думаете, что по этой причине я не хочу помогать своему народу?

Такая мысль ранее приходила в голову майору Гордону. Теперь он запнулся, посмотрел на мадам Каньи и устыдился.

– Нет, – сказал он.

– Неудивительно, если и думаете, это же совершенно естественно, – вздохнула мадам Каньи. – Далеко не всегда пережитые страдания учат людей сочувствовать другим. Но иногда все-таки учат.

Майор Гордон вернулся к себе, пребывая в совершенно несвойственном ему состоянии глубокой задумчивости.

IV

Партизаны вели ночной образ жизни. Они спали до позднего утра, предавались безделью и покуривали в середине дня, пополудни садились есть и только ближе к закату, казалось, оживали. Поэтому большинство совещаний проходило лишь после наступления темноты.

В тот вечер майор Гордон уже ложился спать, когда его вызвали к генералу. Они с Бакичем, спотыкаясь, зашагали по тракту к вилле, где размещался генеральный штаб. Там уже заседали генерал, его заместитель, комиссар и пожилой адвокат, которого назначили министром внутренних дел.

Большинство собраний в этой комнате было посвящено поставкам припасов и оборудования. Генерал обычно предоставлял подробный и непомерно длинный список неотложных потребностей: полевая артиллерия, обувь, больничное оснащение, радиоаппаратура и так далее. Они работали по принципу «просить сразу все», постепенно сокращая свои требования до перечня разумных размеров. В ходе этих утомительных переговоров майор Гордон наслаждался лишь одним небольшим преимуществом – он пребывал в роли дарителя и верховного судьи при вынесении окончательного решения; все, что могли сделать партизаны, – это всеми силами развеивать его иллюзии, будто он является их благодетелем. В финале переговоров майор обычно чувствовал себя настоящим сквалыгой. Но встречи эти неизменно проходили в обстановке демонстративной учтивости, а порой за столом витал даже слабый намек на сердечное расположение.

Однако сегодня атмосфера была совершенно иной. Генерал и комиссар вместе служили в Испании; заместитель генерала был кадровым офицером Королевской югославской армии, а это ничтожество – министра внутренних дел – позвали лишь для того, чтобы придать заседанию государственный характер. Все расселись вокруг стола. Бакич держался в сторонке, оставшись не у дел. Роль переводчика взял на себя молодой коммунист неопределенного положения, с которым майор Гордон уже пару раз встречался в штабе. Он отлично владел английским.

– Генерал хочет знать, зачем вы сегодня навещали евреев.

– Я действовал по приказу своего штаба.

– Генерал не понимает, почему Военная миссия озаботилась положением евреев.

Майор Гордон попытался объяснить цели и организации АПВОН. Он сам мало знал о ней, а к тем, кто имел к ней непосредственное отношение, не питал никакого уважения, однако он старался изо всех сил. Генерал с комиссаром посовещались.

– Комиссар спрашивает: если эти меры будут приняты только после войны, то чем они занимаются сейчас?

Майор Гордон выступил с речью о необходимости детального планирования. АПВОН должна знать, какое количество семян кукурузы, материалов для строительства мостов, подвижного состава и так далее необходимо, чтобы поставить на ноги экономику разоренных стран.

– Комиссар не понимает, какое отношение к этому имеют евреи.

Майор Гордон заговорил о миллионах перемещенных по всей Европе лиц, которых нужно вернуть по домам.

– Комиссар говорит, что это наше внутреннее дело.

– Так же, как и восстановление мостов.

– Комиссар говорит, что помощь со строительством мостов – это хорошо.

– Так же, как и помощь перемещенным лицам.

Комиссар и генерал снова посовещались.

– Генерал обращает ваше внимание на то, что любые вопросы, касающиеся наших внутренних дел, следует решать через прямое посредничество министра внутренних дел.

– Скажите генералу, что мне очень жаль, если я действовал неподобающим образом. Я просто хотел избавить всех от хлопот. Мое начальство послало мне запрос. Я пытался выполнить приказ, действуя самым простым способом. Могу ли я теперь попросить министра внутренних дел предоставить мне список евреев?

– Генерал рад, что вы понимаете, что действовали неподобающим образом.

– Не будет ли министр внутренних дел любезен составить для меня список?

– Генерал не понимает, зачем вам нужен список.

И все снова-здорово. Они проговорили битый час. Наконец терпение майора Гордона лопнуло.

– Прекрасно. Следует ли мне сообщить, что вы отказываетесь от всякого сотрудничества с АПВОН?

– Мы будем сотрудничать по всем необходимым вопросам.

– А в том, что касается евреев?

– Центральное правительство должно решить, является ли это необходимым.

Наконец они расстались. По дороге домой Бакич сказал:

– Дюже они на вас осерчали, майор. И на что вам заморочки из-за этих явреев?

– У меня приказ, – сказал майор Гордон и перед сном составил донесение: «Состояние евреев сейчас достаточно бедственное зпт зимой станет отчаянным тчк местные власти отказываются сотрудничать тчк требуется давление на более высоком уровне».

Прошло две недели. Приземлились, доставили грузы и взлетели три самолета. Летчик из Королевских ВВС сказал:

– Таких рейсов осталось немного. Обычно здесь к концу октября снег выпадает.

Партизаны скрупулезно проверяли все грузы и ни разу не упустили возможности предъявить претензии по поводу их количества или качества.

Майор Гордон не забыл о евреях. Их тяжелое положение отравляло ему удовольствие от ежедневных прогулок по садам, где листва стремительно слетала на землю и сладким дымком костров возносилась к небесам. Евреи в его сознании каким-то очень особым образом причислялись к союзникам, а партизаны, напротив, лишились его расположения. Теперь он видел в них часть того, против чего с