Они приехали в замок рыцаря лю Дидье, который действительно открыл ворота для Эрны как для полновластной владелицы. Девочку поселили в комнате, похожей на ту, в которой она жила с Вилем, но только оттуда вынесли кровать, поставили топчан из досок и уложили поверх походные тюфяки. Комнату эту Эрне предстояло делить с сёстрами Арнод и Дезире, чтобы не привыкать с детства с роскоши. Матушка Онория поселилась рядом. Комната аббатисы была завалена жалобами, счетами и письмами, с которыми она терпеливо разбиралась. Днём Эрна была обязана почти всё время находиться при матушке и вникать во все дела замка. Отцу Бенлиусу и монахам было не до того: они перерывали замок в поисках… а чего — Эрне никто не говорил. Но искали очень старательно и с каждым часом становились всё мрачнее.

На второй день отец Бенлиус пришёл к матушке Онории, попросил Эрну выйти и подождать его за дверью, но, во имя Заступника, никуда не уходить. Двери в замке были толстые и крепкие и девочка еле различила что-то вроде «она не готова» от матушки Онории и «не можем ждать» от отца Бенлиуса. Потом её позвали внутрь. Аббатиса сидела за столом, заваленным пергаментами, и была мрачна, священник имел строгий и суровый вид, стоя возле неё.

— Дитя моё, — привычно начал он, — над твоей душой нависла опасность страшного греха.

Девочка захлопала глазами. С этими святошами она привыкает выглядеть круглой дурой! Но им, кажется, нравится.

— Мы расспросили слуг, — сказал отец Бенлиус, — и никто ничего не слышал о пленнике в этом замке. Тебя они помнят. Я говорил с теми, кто тебе прислуживал, и уверен, что они ничего не знали ни о каком епископе.

Ой! Про это Эрна не подумала. Проклятый рыцарь лю Дидье! Кто ж знал, что он такой осторожный?!

— Признайся, дитя моё, ты солгала мне, — сказал отец Бенлиус неожиданно мягко. Вот вроде как Виль, когда «тому сморчку», который прозревшим притворялся, пальцы резал.

— Я не… — промямлила Эрна. Зачем она вообще про святошу вспомнила?! Ведь говорил же ей Виль — забыть про него надо!

— Ты непослушная девочка, которая любит бегать без спросу, — сказала матушка Онория. — Это ведь ты видела его преосвященство, так?

— Нет! — попятилась Эрна. — Я его не видела!

Священник вздохнул.

— Если ты солгала нам… если по твоему слову орден напал на невиновного человека…

Эрне почему-то отчётливо вспомнилась старенькая дыба в замке барона цур Фирмина.

— Нет! — закричала она отчаянно. — Он есть! Он тут был! Это правда!

Матушка Онория поднялась и положила руки девочке на плечи.

— Ты постараешься вспомнить, где он прячется, и отведёшь нас туда. И мы не будем спрашивать, зачем ты разгуливала по замку. Ведь это твой замок, девочка. Почему бы тебе по нему не прогуляться?

Девочка послушно кивнула. Деваться было некуда.

* * *

Она не сразу нашла то место, откуда спустилась в подземелье в тот раз. С ней шёл отец Бенлиус, матушка Онория, братья Озейн, Боффо и ещё трое, которых она не знала по именам. Матушка Онория была бесстрастна, мужчины, кроме брата Озейна, мрачны, Озейн ободряюще улыбался.

Вот дурень!

Эрна пыталась представить, что она будет говорить, если никого не найдёт. Да за столько времени святоша давно подох бы, не от голода, так от жажды! Или сбежал. Если б подох, давно по вони бы нашли. Наверное, сбежал. И вот как она будет оправдываться?

Это будет больно.

И долго.

Очень долго.

Виль как-то говорил, что, когда жертва всё рассказала, для неё всё только начинается. Надо же проверить, а вдруг соврала. Или умолчала о чём-то. Или сказала то, что ты хотел услышать. Да мало ли что ещё. Зато весело. Брр.

Она, наконец, нашла проход в тайную часть подземелий, которую не могли найти святоши. И там в самом деле была дверь, запертая снаружи.

— Эта? — спросил отец Бенлиус, поднимая факел повыше. Девочка кивнула. Странно, но тут ничем не воняло. Ну, почти не воняло. Немного всё-таки чем-то пахло.

Брат Жоффо сбил замок и отодвинул засов.

— Постучать надо, — подсказала девочка на всякий случай. — Два раза тихонько, а потом сильно.

Отец Бенлиус бросил на неё странный взгляд и последовал совету. Заскрежетал засов и дверь отворилась. Из неё отвратительно пахнуло нечистотами и вином.

— Ваше преосвященство, — сказал священник, освещая факелом фигуру в чёрном облачении. — А мы, признаться, уже отчаялись вас найти.

Эрна хотела подойти поближе и посмотреть, кого они поймали, но матушка Онория развернула девочку и подтолкнула к выходу. Брат Озейн пошёл с ними, остальные остались в подземелье.

— Не понимаю, — спросил Озейн, когда они отошли подальше.

— Тебе и не надо, — хмыкнула матушка Онория.

— Он же заперт был! — не удержалась Эрна. Интересно, святоши вправду не будут её расспрашивать, как она сюда попала в прошлый раз? — Снаружи! Что он ел, пока мы не приехали?!

— И пил, — добавил Озейн и засмеялся. — Я подметил бочонок в углу. Бедняга!

— Слуги, которые носили ему есть, могли сбежать вместе с гарнизоном, — сказала матушка Онория. — Вино спасло его от жажды.

А гадить ему пришлось в углу, раз вазу никто не выносил больше. И впрямь бедняга.

Матушка Онория бросила на Эрну косой взгляд.

— Ты никогда не проливала свою кровь на траву, не закапывала её в землю, не позволяла ей стечь в огонь или в воду, дитя моё?

— Нет! — поразилась вопросу девочка. Святоши опять её подозревают?! А зачем тогда спасали?!

— Ты не сжигала свои волосы, чтобы уберечься от злого глаза?

Девочка немного поколебалась, посмотрела на брата Озейна и решилась:

— Сжигала, — сказала она с обеспокоенным видом. — Мамушка Лоре сказала, так все делают. А это грех?

— Грех — недоверие Заступнику, дочь моя, — отозвалась монахиня.

— Все женщины жгут волосы, — вмешался брат Озейн. — У нас в деревне была одна набожная женщина, которая не сжигала. Так она облысела и муж её бросил.

Матушка Онория закашлялась.

— Брат Озейн, дальше нас провожать не надо, — сказала она.

Озейн послушно развернулся и пошёл прочь, но тут к ним подбежал перепуганный слуга, который кинулся в ноги аббатисе. Брат-заступник немедленно вернулся, чтобы защитить матушку Онорию, но слуга разразился потоком бессвязных слов, из которых Эрна различила только «сын», «расшибся», «стонет» и «помоги». Девочка оживилась. Мама брала её с собой, когда лечила людей, и у Эрны неплохо получалось помогать. Может быть, аббатиса перестанет думать, что Эрна — маленькая дурочка, если ей удастся показать себя с хорошей стороны? Но матушка Онория решила иначе.