— Хардт, вынеси Хорралейна с арены и не подходи.

— Ты уверена в этом, Эскара? — Иштар поморщилась, вставая и разминая левую руку. Я подумала, что это просто чудо — женщина не выпустила свой меч даже во время каменного шторма, который обрушился на всех нас.

— Ты не можешь помочь, Иштар, — сказала Сильва. — Побереги свои силы для терреланцев.

Я кивнула в знак согласия и переключила свое внимание на Хардта:

— Не вмешивайся, что бы ни случилось.

Об уверенности Джинна говорит то, что он просто подождал, пока мои друзья заберут Хорралейна и покинут поле. Они поднялись на трибуны. Я не была уверена, что они действительно в безопасности, но там, безусловно, было безопаснее, чем со мной и Сильвой.

Тамура подошел ко мне, прежде чем присоединиться к остальным, и наклонился очень близко, чтобы только я могла слышать его слова. «Настоящий враг — это не тот, с кем ты сражаешься, а твое собственное невежество». С этими словами он захихикал и ускакал прочь, как счастливый ребенок. В то время эти слова мало что значили для меня, но сейчас я воспринимаю их как еще одну цитату из Трактата о войне Белмороуза. Белмороуз был мудрым человеком, по крайней мере, если по-настоящему задуматься над его учением.

Так что сражаться с Джинном остались только Сильва, я и, конечно, Сссеракис. Аэролис не выглядел обеспокоенным, хотя, по правде говоря, это было трудно определить, пока он ждал.

— У нас есть план? — спросила я.

Сильва тихо рассмеялась:

— Я думала, ты здесь главная. Как тебе удалось победить Вейнфолда?

Мы этого не сделали.

— В основном, с помощью хитрости.

Джинну, похоже, надоело ждать. «Ты знаешь, зачем ты здесь?» Его голос эхом разнесся по арене, сотрясая землю, как землетрясение.

— Чтобы положить конец Вечной войне между Джиннами и Ранд, — сказала я. Безрассудные люди никогда не должны говорить так, как будто они мудры.

Аэролис рассмеялся, и амфитеатр задрожал от смеха.

— Как может война быть вечной, если ее единственным возможным исходом является смерть всех, кто в ней сражался? Сомневаюсь, что Мезула вообще помнит, из-за чего мы враждуем. — Голова Джинна слегка дернулась, и большой камень, который должен был быть его лицом, повернулся. — Она сказала тебе, кто начал войну?

— Я пойду налево, ты пойдешь направо, — прошептала Сильва. — Нам нужно попробовать использовать разные Источники, чтобы посмотреть, что сработает.

Я проигнорировал ее, сделав шаг вперед.

— Вы, — крикнула я Джинну. — Вы убили одну из Ранд.

— Мы нанесли удар первыми, верно. Но это не значит, что мы начали войну.

Сильва встала рядом со мной:

— Ты не можешь доверять словам Джинна, Эска.

Я посмотрела на нее, на женщину, которую любила.

— Но я могу доверять словам Ранд? — Я покачала головой и снова повысила голос. — Война началась из-за Другого Мира. Джинны создали его, а Ранд наполнили его жизнью.

Все еще спрашиваешь у других ответы на все вопросы, Эскара. У тебя уже есть все, что тебе нужно.

Джинн немного погрохотал.

— Не Ранд сказала тебе это. Да, мы создали Севоари, место, которое ты называешь Другим Миром. Наше величайшее достижение — соперничать с силой того, кто создал нас. Место, где законы — это то, что мы выбираем. Мы построили города и горы, океаны и пустыни. Но мы не смогли наполнить их жизнью. В своем великодушии мы попросили Ранд помочь нам. Мы дали им доступ к Севоари, а они наполнили его кошмарами.

— Вот кто вы такие, — прошептала я Сссеракису, прежде чем снова повысить голос. — Ужасы и монстры, призраки и безумные создания. — Я даже рассмеялась, когда все, наконец, встало на свои места. — Они наполнили Другой Мир нашими кошмарами. Вырванными прямо из снов землян, пахтов и всех остальных жителей Оваэриса. Мы создали обитателей Другого Мира, а Ранд просто воплотили их в жизнь.

— Оскорбление нашего величайшего труда, — пророкотал Джинн, и его угрожающий тон заглушил скрежет скал. — Ранд посмеялись над нами. Превратили в мерзость то, чего мы надеялись достичь.

— Кто ты, Сссеракис? — спросила я, обращая свое внимание внутрь себя.

Я твой страх темноты, Эскара. Страх землян перед темнотой. Коллективный кошмар, столь же древний, как и твой народ. Я — это все, чего вы боитесь, что ждет вас в темноте. Но я — это также и я сам, Сссеракис, один из девяти лордов Севоари. Я вырос далеко за пределы своего творения. Ранд и Джинны застряли в прошлом, запертые в тот момент, когда началась их война, и оба мира живут дальше без них. Обе расы — мертвые, посторонние. Они должны оставаться такими.

Сильва что-то говорил, но я не слушала.

— …не могу поверить в это, Эска. Джинны искажают правду…

— Это то, что Ранд рассказали миру? — Арена огласилась смехом Джинна. — Легко распространять дезинформацию, когда ты владеешь книгами по истории. Спроси себя об этом, Хранитель Источников. Почему Ранд так решительно настроена убить меня, когда я заперт здесь? Я не могу сбежать из этой сферы, как Мезула не может покинуть свой дворец. Она заковала мой город в нерушимые цепи и сделала меня пленником. И даже этого ей недостаточно. Она по-прежнему хочет моей смерти.

Странное чувство — находиться в центре событий. Мне казалось, что Джинн тянет меня в одну сторону, а Сильва — в другую, и оба пытаются подчинить меня своей воле. Оба пытались убедить меня, что их дело правое. Возможно, это часть пророчества? Авгурии могут говорить, что я должна положить конец Вечной войне, но они не уточняли, какая сторона в итоге проиграет в конфликте.

Почему сторон должно быть только две? Убей и Ранд, и Джинна. Это, несомненно, положит конец войне.

— Эска, — Сильва сжала мою руку в своей. — Теперь мы должны действовать сообща. Мы можем убить эту тварь, но только вместе.

— Еще один вопрос, Хранитель Источника, — сказал Джинн. — Почему она здесь? — Одинокая каменная рука поднялась и указала на Сильву.

Сильва отпустила мою руку, соединила свои и создала ледяное копье между ладонями. Она метнула его в Аэролиса, но Джинн не пошевелился. Копье разбилось о камни, и Джинна окутал леденящий холод. В считанные мгновения он превратился в лед. Я никогда раньше не видела, чтобы пиромантия применялась подобным образом. Сильва повернулась ко мне и притянула к себе. Я почувствовала ее — сочетание пота, цветочных духов и природного запаха Сильвы. Запаха, который я так хорошо знала. Запаха, который я помню по сей день. Я заглянула в ее глаза и увидела в них отчаяние. Даже в