Отъезд председателя ОГПУ в теплые края еще больше обострил межгрупповую войну в центральном аппарате. Вероятный будущий председатель ОГПУ Генрих Ягода отбивался от наседающих на него противников. Наиболее активным в этой войне оказался начальник СОУ Е.Г. Евдокимов. Он, как и Трилиссер, считал, что имеет серьезные позиции в Политбюро и ЦК ВКП(б), и это давало ему весомый повод для наступления на позиции первого заместителя председателя ОГПУ.

В создавшейся ситуации позицию Артузова нельзя назвать устойчивой. Он вновь стал метаться между группировками, надеясь получить при победе одной из них свой «кусок пирога». По словам А.И. Кауля (сторонника Евдокимова) они всегда относили Артура Христиановича к «ягодинцам», как и Г.Е. Прокофьева, Я.С. Агранова, Г.И. Благонровова, A.M. Шанина, К.В. Паукера, А.А. Слуцкого, И.В. Запорожца, М.С. Горба и других[756].

В свою очередь и «ягодинцы» не видели Артузова в своем окружении. Он не столь яростно защищал сторону Ягоды и его сторонников, и всегда был готов на то, чтобы «…смазать свою позицию». И подобное поведение Артузова не устраивало Ягоду. Он, имевший слабые позиции в Иностранном отделе и, не слишком надеясь на твердую поддержку со стороны Артура Христиановича, ввел в отдел (в качестве помощника, ставшего впоследствии заместителем начальника ИНО) бывшего помощника начальника ЭКУ А.А. Слуцкого. На Экономическое управление ОГПУ Ягода мог положиться, считая это подразделение чуть ли не своей «личной гвардией». В дальнейшем в уже ягодинском НКВД многие руководящие посты займут именно выходцы из ЭКУ ОГПУ.

Во многом метания Артузова были связаны с тем, что часть большевиков с подпольным стажем (а таких в ОГПУ было немало) считали его «примазавшейся молодежью карьерного типа». Так старые большевики именовали тех, кто примкнул к партии после Октябрьского переворота. Это беспокоило Артузова, он боялся совершить политическую ошибку больше, чем профессиональную. Первая могла поставить жирный крест на его служебной карьере. Оттого всякий раз, когда в руководстве ОГПУ возникала конфликтная ситуация, Артур Христианович метался между враждующими сторонами, попеременно соразмеряя их политический вес, чтобы в нужный момент примкнуть к победителям.

В июле 1931 года по решению ЦК ВКП(б) свои посты покинули Мессинг, Евдокимов, Вельский, Воронцов и Ольский. Понес потери и Ягода, сняли его сторонника — начальника ЭКУ и по совместительству начальника ОО ОГПУ Г.Е. Прокофьева. Самого Ягоду понизили в должности, он стал вторым замом Менжинского. Его место занял «варяг» из ЦК ВКП(б) И.А. Акулов. Именно он и должен был сохранить ОГПУ в качестве «…обнаженного меча рабочего класса, метко и умело разящего врага, честно и умело выполняющего свой долг перед Советской властью».

Впоследствии Артузов признавал, что в ситуации с Евдокимовым и другими «…меня не считают совсем не затронутым». Но тогда он сумел предстать в роли защитника партийных интересов в ОГПУ, открестившись от связей с группировками Евдокимова-Мессинга и Ягоды. В декабре 1931 года (к тому времени Артузов стал начальником ИНО и вошел в состав Коллегии ОГПУ) он оправдывался перед Менжинским: «Я считаю всякую критику (вроде евдокимовской) разоружением ГПУ в наиболее ответственный момент, когда большинство наших колхозов не имеют еще трех лет действительного стажа (и еще перспектива войны в ближайшем будущем)»[757].

Возвращая Артузова в руководящую «обойму» ОГПУ, Сталин надеялся, что именно такие люди и обеспечат поддержку новому «варягу» из ЦК И.А. Акулову. И действительно, Артузов приветствовал назначение представителя ЦК партии, в то время как большинство руководителей ОГПУ встретило «партийного варяга» в штыки. Подобное поведение начальника ИНО в ОГПУ посчитали не чем иным, как подхалимством перед «чужим» первым зампредом. Это обострило отношения Артузова с рядом руководящих сотрудников ОГПУ. Его не стали вызывать на совещания, перестали замечать и даже начали третировать. Подобное положение дел подтолкнуло Артузова к мысли об отставке. Небольшая цитата из его письма Менжинскому (от 3 декабря 1931 года): «Очень прошу Вас, дорогой Вячеслав Рудольфович, отпустите меня на другую работу… я считаю совершенно для себя невозможным оставаться в Коллегии при наличии малейшего сомнения… в моей лояльности, или преданности»[758]. Но просьбы об отставке так и остались просьбами.

С приходом Артузова в ИНО активизировалась работа по одному из самых давних противников ОГПУ — Российскому общевойсковому союзу. В оперативных документах за подписью начальника внешней разведки говорилось, что «…в связи с осложнившейся международной обстановкой в РОВСе усиливаются надежды на близость интервенции, скорейший конец Советской власти, отсюда мы констатируем оживление его контрреволюционной деятельности».

Руководителя ИНО ОГПУ беспокоила нарастающая активность террористической деятельности РОВС. Внешняя разведка располагала оперативными данными, подтверждающие всплеск диверсионно-террористических проявлений. Летом 1931 года в ИНО ОГПУ поступила информация о заброске в СССР террористической группы, состоящей из бывших белых офицеров, членов РОВСа. Известны были и имена боевиков — А.А. Потехин и Д.Ф. Потте. Цель боевой группы РОВС — проникнуть в Москву с целью совершения терактов против руководства ВКП(б) и Советского правительства. В результате разработки данной информации чекисты установили, что сестра одного из террористов проживает в Калуге и работает преподавателем в одной из школ. Вскоре стало известно, что у этой женщины (сестры Потехина) останавливались двое неизвестных мужчин, пожив некоторое время они выехали в Москву. Представленное описание этих молодых людей соответствовало установочным данным, переданным зарубежной агентурой. Были начаты активные поиски группы боевиков, и вскоре удалось установить новое место «лежки» террористов — комната в одном из дачных поселков в пригороде Москвы. 23 сентября 1931 года Потехина и Потте арестовали прямо на перроне Ленинградского вокзала. При аресте они попытались оказать вооруженное сопротивление. Уже на допросах боевики показали, что их основной задачей являлась организация нелегальной базы для принятия прибывающих из-за кордона террористических групп РОВС[759].

Об усилении террористической деятельности говорила и информация, шедшая из территориальных органов ОГПУ: в ПП ОГПУ по Московской области на железнодорожном перегоне Москва — Шаликово обнаружены уложенные в брусья моста пироксилиновые шашки; в ПП ОГПУ по Средней Азии на мосту 147 км Каршинской ветки Среднеазиатской железной дороги с поезда были сброшены взрывчатые вещества и произведен взрыв; в ПП ОГПУ ЛВО на станции Поповка Октябрьской железной дороги по вагону со взрывчаткой был произведен выстрел; в ПП ОГПУ по Средне-Волжскому краю на участке ОДТО ОГПУ станции Пенза неоднократно имели место попытки вызвать крушение поездов, а также производство взрывов на узле (вагонов с взрывчатыми веществами), поджог огнеопасных грузов[760].