очага японской агрессии в Китае Вашингтон предпринял ряд шагов для защиты своих интересов, опираясь на договоры 1922 г. и пакт Бриана — Келлога 1928 г. В частности, государственный секретарь Г. Стимсон направил ноты Японии и Китаю (январь 1932 г.), которые содержали категорический отказ США признать японские захваты китайской территории и любые договорные акты, которые могли быть навязаны Пекину со стороны Токио в нарушение принципа «открытых дверей». Примечательно, что попытка экспедиционного корпуса Страны восходящего солнца захватить крупнейший китайский финансовый и промышленный центр Шанхай в том же 1932 г. встретила решительный отпор объединенных военно–морских сил США и Англии, направленных ими из военных баз в Пёрл–Харборе и Сингапуре.

Политика СССР в отношении событий на Дальнем Востоке носила более противоречивый характер. С одной стороны, Москва опасалась втягивания в японо–китайское противостояние, только что, в 1929 г., урегулировав советско–китайский инцидент на КВЖД и не обладая значительным военным потенциалом в этом регионе. Но, с другой стороны, переход Японии от отдельных нарушений ранее заключенных договоров к открытому пересмотру статус–кво угрожал стабильности дальневосточных границ Советского Союза. В частности, озабоченность Москвы вызывали боевые действия между китайскими и японскими частями в непосредственной близости от советской территории, сопровождавшиеся переходом границы отступавшими войсками Чан Кайши и слухами о военной помощи, которую кремлевское руководство якобы оказывало его правительству. Не добавляло региональной стабильности и создание Маньчжоу–го, вассала Японии. Поэтому, хотя советские представители с высоких трибун международных конференций, а затем и в Лиге Наций клеймили японских агрессоров, на деле Москва стремилась занимать осторожную позицию по дальневосточному вопросу, что проявилось, например, в отказе пропустить через территорию СССР комиссию лорда Литтона, следовавшую в Маньчжурию, а также предоставить ее экспертам материалы о положении дел в Северо–Восточном Китае. Не поддержала Москва и американскую доктрину Стимсона в отношении целостности Китая.

Новое обострение ситуации вокруг КВЖД в 1932-1933 гг. вынудило советское руководство продать дорогу Маньчжоу–го (а фактически — Японии) в марте 1935 г. Одновременно Москва приняла меры к укреплению союзнических связей с Монголией, которая прикрывала с юга советскую территорию вместе с расположенными на ней важнейшими промышленными и культурными центрами, а также стратегической Транссибирской магистралью. В марте 1936 г. СССР и МНР подписали протокол о взаимной помощи в случае угрозы нападения. Согласно этому документу в Монголию вводился ограниченный контингент советских войск, а в монгольскую народную армию направлялись инструкторы, вооружение и боеприпасы.

Подготовительные меры, принятые Москвой на дальневосточных рубежах в середине 1930‑х годов, позволили отразить атаки японских сил на советские пограничные территории в районе оз. Хасан (Приморье) летом 1938 г. и р. Халхин–Гол в Монголии летом 1939 г., хотя второй из названных конфликтов вылился в малую войну продолжительностью четыре месяца при участии с обеих сторон более 130 тыс. солдат и офицеров.

Активизация политики СССР в регионе с середины 1930‑х годов нашла отражение как в попытках поставить перед мировым сообществом вопрос о заключении тихоокеанского пакта безопасности, который был призван заменить Вашингтонские соглашения, так и в переходе к оказанию военно–технической помощи Пекину, объединившему усилия с коммунистами в рамках Единого антияпонского фронта после начала широкомасштабной агрессии Токио в 1937-1938 гг. Провал Брюссельской конференции по Китаю в ноябре 1937 г. и географическая близость двух держав открывали хорошие перспективы для взаимовыгодного сотрудничества, поскольку в Москве учитывали то обстоятельство, что военные действия Японии в Китае отвлекают Токио от выполнения планов прямого вооруженного вторжения в пределы Советского Дальнего Востока. Неслучайно поэтому 21 августа 1937 г. СССР и Китайская республика подписали договор о ненападении, противопоставив его германо–японскому Антикоминтерновскому пакту, хотя сотрудничество режима Чан Кайши с нацистской Германией продолжалось вплоть до конца 1941 г. Договорное взаимодействие Москвы и Пекина выразилось в предоставлении советской стороной крупных кредитов Китаю на закупку вооружения и в направлении в эту страну нескольких тысяч военных советников.

Нарастанию кризисных явлений в европейской части Версальско–Вашингтонского миропорядка противодействовали попытки Лиги Наций, отдельных государств и общественных антивоенных движений не допустить возникновения здесь второго после дальневосточного очага новой мировой войны. Так, после длительного согласования в феврале — июле 1932 г. состоялась Женевская конференция по разоружению, собравшая представителей более 60 стран. Однако различия в подходах ведущих держав оказались непреодолимыми, и поэтому работа этого форума, продолжавшаяся с перерывами до 1934 г., так и не принесла ощутимых результатов.

Ситуацию тупика решила исправить Франция, представив в 1932 г. проект создания международных вооруженных сил с полицейскими функциями, командование которыми по сути дела переходило в ее руки (план министра иностранных дел А. Тардье). Однако Германия и Италия по понятным причинам высказались против этой идеи. Одновременно Берлин настойчиво зондировал возможность утверждения баланса вооружений между главными военными державами Европы. Переговоры делегаций Великобритании, Франции, Италии, Германии и США завершились к удовлетворению немецкой стороны подписанием декларации пяти держав, которая признавала равноправие в вооружениях для всех государств, включая бывших членов Четверного союза периода Первой мировой войны, в рамках существующего международного порядка. Иными словами, в декабре 1932 г. был сделан новый шаг к пересмотру Версальских договоренностей.

Декларация пяти держав побудила Италию представить на рассмотрение ее участникам (кроме США) весной 1933 г. так называемый Пакт согласия и сотрудничества, основная идея которого заключалась в координации действий четырех указанных западноевропейских государств как по политическим, так и по иным проблемам. Речь, таким образом, шла о формировании мирового правительства, которое бы взяло на себя инициативу глубокой коррекции Версальско–Вашингтонской системы. В поддержку итальянского проекта выступила Великобритания, против — Франция и члены Малой Антанты, не заинтересованные в тотальной ревизии прежних соглашений. Однако подписание смягченного варианта договора в Риме 15 июля 1933 г. не привело к вступлению его в силу, поскольку французское правительство отказалось внести этот документ в парламент для ратификации. Кроме того, свое недовольство компромиссным вариантом выразили новые руководители Германии — нацисты. Поэтому Парижу ничего не оставалось делать, как попытаться прибегнуть к последнему средству обеспечения статус–кво в Европе — заключению Восточного пакта, который объединил бы соседей Германии и Италии в противодействии курсу правительств этих стран на демонтаж послевоенной системы международных отношений. Однако ирония исторического момента состояла в том, что решающая роль в проектируемом альянсе отводилась Советскому Союзу — самой мощной державе Восточной Европы, которая, однако, изначально находилась за пределами Версальско–Вашингтонского порядка. Ситуация осложнялась глубоким взаимным недоверием Парижа и Москвы, а также малых восточноевропейских стран и СССР, порожденным бурными годами революций и интервенции.

Заключив с Москвой в конце ноября 1932 г. пакт о ненападении, Париж продолжил дипломатическое наступление, представив проект регионального соглашения на советско–французских переговорах (май 1934 г.). По сути документ являлся дополнением Локарнских соглашений, поскольку предусматривал оказание помощи стране–жертве возможной агрессии со стороны ее непосредственного соседа.