litbaza книги онлайнСовременная прозаМои печальные победы - Станислав Куняев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 145
Перейти на страницу:

Но, во-первых, я предполагаю пробыть здесь (если все будет благополучно) до 14 апреля и, значит, могу просто опоздать.

Но к тому ж я думаю, что Цыбин смотрит на меня, как на штрафную роту (так при случае и сказать ему можно!). П. ч. выступить-то мне есть про что, и выступила б я на горюшко себе, конечно, и еноту в горькую досаду. А вот Цыбин – как ежели б мне в чем помочь (с Сохатым или там что), так нет его в природе!

И думаю я: здоровье не поберечь ли?

Как Вы смотрите, Волк?

Для здоровья Стивенсона я снова перечитывала.

Очень тихо живу, как видите.

Но вот про Струфиана – пылко мечтаю. Но совсем нельзя дозвониться Штопаному! И ведь, главное, слышит, небось, автоматную пищалку, так нет, чтобы повесить трубку! – все лопочет, лопочет – сил нет!

Очень хочу в мою деревню весной, но опять боюсь, что если так буду чувствовать себя, то не выбраться… Тут, в загранице, вижу, как соскучилась!

Купила я тут для всех книжонку новую про сионизм: ухи вянут! Это как бы сборник резолюций ООН про землю обетованную.

Ну, Волк, прощаюсь и остаюсь пребывать

Ваш Мрей».

* * *

«18 июля 1980 г.

Доброе утро, Волк!

Перечитала свою рецензию на Вас[142]и подумала 2 мысли: 1) очень уж она хвалительная (но вообще она мне понравилась), просто патока, мед и амброзия; 2) я теперь – волковед. (Муравей-волковед.) П. ч., можно сказать, заложен теперь камень в науку – волковедение.

Перечитала свою речь про Вурдалака[143]. Изумительная! Прекрасная! Только жаль, что наука неблагозвучно называться будет: упыриана!…

«Малый Вепсятник» («Наш современник») наконец вежливо вернул мне Блока. Подумать только: не потеряли! Какие благолепные, умытые вепсы!

Вепс Касмынин, между тем, не так плох (пока): снял только несколько стишков, причем 2 – действительно плохих, а за остальные буду воевать, хотя я прекрасно и тут вепса Касмынина понимаю.

Все-таки, Волк, я Вас люблю.

Но если Вы еще раз мне свою партийную скромность в нос сунете – очень рассвиреплюсь!

К пленуму по поэзии я сочиню на бумажке речь – прекрасную, как про Вурдалака, и столь же неуязвимую. Ах, жаль, что не скоро еще!

(Но Вы должны как бы про это не знать – и за меня не отвечать, мол.) Привет всем дома.

Ваш Мрвй-влквд.

* * *

«9 августа 1981 г.

Я вот почему, Волк, посылаю Вам книжку: п. ч. Вы ничего не читаете, так, может, хоть ее прочтете – она маленькая, дня за 3 можно прочесть[144]!

Теперь, поведясь с Медведем, Вы и грамоте забудете: он быстро Вас отучит. И помрете Вы, Волк, в невежестве, в тоске, на задворке Вепси.

П. ч. – от бескнижъя – у Вас совсем не работает ни ум, ни душа, а только ноги бегают. Срам и стыд!

Мою книжку можете не читать: Вы ее все равно не поймете. Вы думаете, в ней – эпитеты и прочая мура, и цитировали в своей внутр. рецензии разного шмеля – как он, мол, одет и обут… А дело не в том, отнюдь. Дело в том, что в ней, Волк, – весьма небывалый, давно не высказывавшийся (содержится) некий национальный характер (он весь, м. б., в интонации и в разном невидимом), и такого (вепсьего характера, а не просто вепсьей программы, например) в 100 раз больше тут, чем, например, в Волчьей книжке, и потому енот Мрвья ненавидеть будет глубже (чем Волка), ибо Мрей предлагает еноту нечто, ни за что не съедобное еноту, независимо от внешней мысли…

А Вы, Волк, зазнались и ничего не понимаете!

Мрвья Вы не цените, Волк, и лень Вам пособить Мр-вью.

Стыд и срам!

Вы даже статью Мрвьиную не в силах прочесть, и Мрвей рассердится, все отнимет и никогда больше ничего не подорит!»

* * *

«13 мая 1982 г.

Волк!

Спасибо за все слова о моем Сальери[145]!

Журнал дошел до меня только вчера.

Что сказать?

Это, Волк, не умрет! Мне кажется, я могу спокойно помереть: хоть сегодня… П. ч. это останется надолго-надолго, и я могу только бога благодарить, что он сподобил меня, Волк, «сосуд скудельный», столько всего сказать – родного, больного, правдивого, сердечного столько…

В жизни не испытывал Мрей такого опустошительного счастья: да, Волк, я как во сне принимаю все эти дни «отклики», и они и не смущают меня, и не радуют, а просто я тоже «буду любезен народу», «долго», п. ч. это сочиненье, в учете всех даже жанров, – лучшее из всего, что я «видел и слышал» за ряд лет.

Однако я, Волк, совершенно не хочу помирать, даже и в «любезном народу» виде! Отнюдь! Отнюдь! Я еще должна сочинить про Вальтера Скотта и Пушу (как зовет М-дь). И, наконец, – «Притча о Моцарте»! – о том, как «падают («и тают, и никнут, и падают» в трактирные улицы последние херувимы», – это ж, Волк, пальчики будет облизать: «Притча о Моцарте».

Если в «Сальери» Мрей сравнялся с Белинским, то в «Моцарте» он вызывает, чтобы «сравниться», К. Леонтьева, и будет – «не ниже»! (Как говорил Достоевский о Некрасове.)

Да, Волк, впервые в моей жизни не стыдно мне… перед Белинским, Тургеневым и некоторыми другими покойниками, которым: НЕ ОСКОРБИТЕЛЬНА моя речь!..

Ах, Волк, поймите Мрвья: он не хвастун, он – добросовестный!..

Обнимаю Вас и поручаю Вам все перья и крылья: т. е. пусть Ваша статья выйдет и следите, пожалуйста, за каждым словом и этапом публикации! Тут Вы, Волк, КАК ПЕРЕСВЕТ; один – за всех должны биться и победить[146]! Ваш верный (сегодня такое число, к-е надо Мрею упразднить; напишу вчерашнее: 12 мая 82.)

1 ... 116 117 118 119 120 121 122 123 124 ... 145
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?