– Ну вот, началось! – Светлана закатила глаза.

– Да послушай меня! Я не о себе и не о тебе – а о Перри Бойсе и о той соломинке, которую он протянул мне. Он спас меня от безумия. Другие были добры ко мне: Эксфорд, Ник, Джим, конечно, но выжила я благодаря Перри. Он принес мне аквариум, оставил мне хоть микроскопический лоскут собственного достоинства.

– Он доверился тебе. Пришел к тебе добровольно, чтобы ты узнала истину, думая, что тебе хватит здравого смысла похоронить ее.

– А по мне, его слова очень уж походили на признание, будто он ожидал от меня немедленного ареста.

– Не ожидал, уж поверь.

– Я не спец по разгадыванию скрытых намерений. Просто веду расследование. И надеялась отыскать стершего файлы человека, чтобы наказать его. Я не могу остановиться лишь потому, что он оказался моим другом, или из-за его благородных мотивов.

– Ты смогла бы, если бы захотела.

– Тринадцать лет у власти почти ничему не научили тебя, – произнесла Белла, вдребезги разбивая крохотную надежду на дружбу, зародившуюся так недавно. – Здесь нам больше делать нечего, – добавила она, обращаясь к роботу.

«Призрак» обнаружил себя, отлепившись от кресла.

– Белла, прошу тебя! – взмолилась Светлана.

Белла ушла не оглядываясь. Она покинула ресторан и села на ближайший лифт, уходящий с площади.

* * *

– Какой приятный сюрприз! – воскликнул Маккинли, подчеркивая энтузиазм широким взмахом двигательных щупалец. – Я не ожидал увидеть тебя снова так скоро после воскрешения Майка!

Пара других инопланетян – Канченджанга и Дхаулагири, – по обыкновению, держались молчаливо чуть позади, наблюдая.

– Что-то случилось? – спросил Джим Чисхолм, глядя на нее озабоченно.

– С Майком все отлично, – заверила Белла. – Насколько я вижу, он приживается чудесно.

– Вечеринка оказалась замечательной идеей, – заметил Джим, держа руки в рукавах объемистой сутаны.

С тех пор как Белла видела Джима в последний раз, его волосы стали белее и длиннее, борода чуть плотнее и близ уголков рта пробилась седина. Но в посольстве время, казалось, текло медленнее, чем в Крэбтри.

– Прости, не смог прийти, но я не хотел, чтобы меня заподозрили в желании перетянуть все одеяло на себя.

– Ничего страшного. Нужно было повидать тебя. Нам о многом стоит поговорить.

– Я уверен, Майк стал звездой вечера. А еще слышал, что вечеринка принесла и другие приятные плоды.

– Если ты имеешь в виду Светлану и меня…

– Да. Новости воодушевляющие. Будем надеяться, ваше примирение пойдет на пользу всем.

– Да, будем, – ответила Белла сухо.

С хорошими плодами покончено. Навсегда. Скорее рано, чем поздно, новость достигнет посольства. Примирение оказалось лишь обманчивой оттепелью между зимами.

– Может, вы хотите обсудить время очередного омоложения? – поинтересовался Маккинли.

– Спросите меня об этом через десять лет.

Маккинли сплел небрежное подобие окуляра высокого разрешения из зрительных щупалец – дал знать Белле, что весь внимание.

– Белла, и в чем же дело? Ты хочешь переговорить с Джимом наедине?

– Спасибо за предложение. Час назад я бы, несомненно, ответила «да». Но мне теперь нет резона скрывать мои намерения от вас. Ведь они в конце концов станут известны вам.

– Они касаются нас?

– Да, – ответила она и ощутила, как накатывает волна дурноты, чувство собственной неуместности, глупости и мелочности, потерянности и невежества. – Простите меня, Маккинли. Я бы очень хотела спросить у вас кое о чем.

Джим прокашлялся:

– Белла, не забывай, пожалуйста: «фонтаноголовые» никогда не скрывали того, что не считают нас готовыми для всех ответов. Есть истины опаснее, чем любая продвинутая технология.

– Джим, я знаю. Слышу это годами. Возможно, даже и верю. Но временами становится очень тяжело жить в неведении.

– Ошибкой было бы считать, будто нам известны все ответы, – заметил Маккинли.

– Но ведь кое-какие у вас есть? Давайте поговорим о Пороге.

– Конечно, давайте, – ответил инопланетянин и взмахнул приглашающе щупальцами. – Тут никаких запретных тем.

– Вы никогда не заявляли нам прямо, но при каждой передаче данных непременно указывали на то, что вы вступили в контакт с человеческим кораблем, запущенным с Тритона где-то вблизи времени Порога.

– Данные указывают именно на это.

– Я не говорю про данные, – процедила Белла, изо всех сил стараясь не взорваться. – Я говорю о том, что вам известно. «Фонтаноголовые» – раса, способная к межзвездным перелетам. И летали вы гораздо дольше нас, даже по стандартам «тайской экспансии».

– Да, мы можем перемещаться от звезды к звезде, – сообщил Маккинли веско, будто хотел раз и навсегда покончить со всеми сомнениями Беллы.

– Но тогда ответь: насколько велика была ваша империя, либо владение, либо уж как там вы его называете, ко времени столкновения с тайским кораблем? Ваши сородичи встречали другие тайские корабли? А как насчет вылетевших с Земли после Порога? Что случилось с ними?

Его щупальца всколыхнулись, скользя друг по другу, словно у анемона, потревоженного внезапным течением.

– Сложные вопросы.

– Потому я и задаю их.

– Наша территория велика. Она включает объем пространства со многими звездными системами.

– Маккинли, дайте мне какие-нибудь числа. Мы говорим про сотни, тысячи либо миллионы?

Инопланетяне зашевелили щупальцами. Проблески рубиново-красного и изумрудно-зеленого от внутренних слоев означали лихорадочный обмен визуальными сообщениями.

– Белла, я всегда старался оставаться искренним с вами, – выговорил наконец Маккинли.

– Так почему бы вам просто не сказать мне?

– Наша область включает сотни тысяч систем, – сообщил он и осторожно спросил: – Белла, почему это так важно узнать именно сейчас?

– Потому что мне кажется очень странным факт встречи всего лишь с одним кораблем «тайской экспансии».

– И какая разница, встретили мы один либо несколько?

– Вы не видите разницы? Ну хорошо, расскажите мне тогда о «мускусных собаках». У них тоже свое владение? – Белла не стала ждать ответа, не сомневаясь: и теперь она не услышит ничего отдаленно похожего на правду. – А другие расы, упрятанные, по вашим словам, в разные части Структуры, – как насчет них? Какие у них империи? Сотни тысяч звездных систем, как и у вашей? Маккинли, почему мы не видели никаких признаков этих огромных соперничающих владений, глядя с Земли на звездное небо? Почему все выглядело настолько чертовски пустым?