— Но что-то она все же сказала? — спросила Лола с растущим раздражением.

— Сказала, нам надо купить дом, загородный.

— Ну и что? — пожала плечами Лола. — Вы разведетесь, она будет жить за городом, ты — в городе. — «А я перееду к тебе», — добавила она мысленно.

Джеймс замялся:

— Не все так просто. Мы с Минди… Мы женаты пятнадцать лет. У нас сын. Если мы разведемся, мне придется оставить ей половину. Половину от всего. А мне этого как-то не хочется. Мне надо писать новую книгу, я не хочу расставаться с сыном и…

— К чему ты ведешь, Джеймс? — перебила его Лола стальным голосом.

— К тому, что мы больше не сможем видеться! — выпалил он.

Лола почувствовала, что с нее хватит.

— Ты и Филипп Окленд! — крикнула она. — Вы все одинаковые. Тряпки вы, вот кто! Ты мне противен, Джеймс. Все вы мне противны.

В преддверии начала суда над Сэнди Брюэром The New York Times поместила серию статей о кресте Марии Кровавой. Знаменитый историк утверждал, что из-за этого креста за четыреста лет было совершено немало преступлений, включая убийство. Священник, хранивший эту драгоценность в восемнадцатом веке во Франции, скончался от удара дубинкой по голове при обычном в те времена ограблении ризницы. Вместе с крестом грабители унесли четыре монеты по одному су и ночной горшок. Они, очевидно, не знали, на что посягнули, и, как полагают, продали свою добычу старьевщику. Однако потом крест оказался среди сокровищ вдовствующей герцогини Гермионы Бельвуар. После ее кончины крест снова исчез.

И теперь он всплыл опять, и Сэнди Брюэра обвинили в краже произведения искусства. Аннализа полагала, что, будь жив Билли, он взял бы всю вину на себя. Но мертвые молчат, а защита так и не отыскала загадочную деревянную шкатулку, оставленную миссис Хотон Билли Личфилду, как и еще что-нибудь, связывавшее его с преступлением. Поэтому обвинение и вцепилось в Сэнди Брюэра. Он попытался заключить с судом сделку, признав вину, предложил большую сумму — более десяти миллионов долларов, но за месяцы, истекшие после обнаружения креста, произошло обрушение фондового рынка и цен на нефть, многие начали терять недвижимость и сбережения. Из-за угла выглядывала рецессия, возможно, она уже угрожала каждому. Народ, как заявлял прокурор, требовал головы баснословно богатого управляющего хеджевым фондом, не только присваивавшего средства «маленьких» людей, но и посягнувшего на национальное достояние другой страны.

Следствием всего этого стало возрождение интереса к судьбе миссис Хотон. Ее добрые дела, мотивы поступков, сама ее личность стали темой другой большой статьи в той же газете. В семидесятых годах двадцатого века, когда Метрополитен-музей чуть не обанкротился, миссис Хотон чуть ли не единолично спасла этот столп американской культуры, пожертвовав ему десять миллионов долларов. Но одновременно с восхвалениями ее деятельности возродились и слухи о том, что она похитила крест Марии Кровавой. У нескольких знавших ее стариков, в том числе у Инид, взяли интервью, но все они утверждали, что миссис Хотон была на такое совершенно не способна. Кто-то припомнил, что порочащий ее слух пустила некогда Флосси Дэвис. Репортер попытался обратиться к ней, но вмешалась Инид, отозвавшаяся о Флосси как о дряхлой старухе, страдающей слабоумием, которую ничего не стоит довести до инсульта. Интервью может оказаться для нее смертельным.

Аукционный дом «Сотбис» воспользовался моментом и выставил на торги драгоценности миссис Хотон. Посмотреть на них пришла Аннализа Райс, у которой вызывала острое любопытство прежняя хозяйка ее квартиры. Аннализа не была большой любительницей украшений, но, любуясь обширной коллекцией миссис Хотон, она испытала сильное волнение. Трудно было остаться равнодушной при виде связующей нити традиций. Ее поразило, как жизнь одной женщины может сказаться на жизни другой. Так вот почему матери передают дочерям свои вещи: при передаче драгоценностей происходит передача силы! Но главное, решила Аннализа, — вещи должны находиться там, где им положено. Местом хранения драгоценностей миссис Хотон должно снова стать то место, где они всегда находились, — триплекс в доме номер один по Пятой авеню. На аукционе Аннализа отчаянно торговалась и сумела приобрести с дюжину предметов. Принеся большие бархатные коробки домой и расставив их на туалетном столике, она испытала странное чувство: ей показалось, что квартира наконец-то готова для жизни.

На прием фонда «Царь Давид» Аннализа Райс собиралась в первый раз надеть драгоценности миссис Хотон. Перед зеркалом в просторной мраморной ванной комнате она примерила серьги с бриллиантами и жемчугом и отступила, любуясь ими. У крупных жемчужин был естественный желтый оттенок, хорошо сочетавшийся с ее рыжими волосами и серыми глазами. Это снова напомнило ей о Билли, о том, как понравилось ему преображение квартиры и ее хозяйки. Поправляя серьги, Аннализа вздрогнула от оклика Пола:

— Что у тебя на уме?

Он стоял в дверях и смотрел на нее.

— Ничего, — быстро ответила она и сама спросила: — А ты что делаешь? Я думала, мы встретимся на приеме «Царя Давида».

— Нет, я передумал, — сказал он. — Это важный для нас вечер. Я считаю, нам лучше отправиться туда вместе.

— Как мило!

— Кажется, ты не очень рада?

— Я рада, Пол. Просто вспоминала Билли Личфилда.

— Опять? — буркнул Пол.

— Да, опять. Он был моим другом. Наверное, я никогда не перестану о нем думать.

— С какой стати? — удивился он. — Он мертв.

— Это верно. — Она с усмешкой прошла мимо мужа в спальню. — Но если бы Сэнди не поймали, он бы остался жив. — Она открыла свою гардеробную. — Тебе не пора собираться?

— При чем тут Билли? — Пол снял ботинки и начал развязывать галстук. — Я хочу, чтобы ты выбросила Билли Личфилда из головы.

— Ты намерен контролировать мои мысли?

— Пора двигаться дальше, — сказал Пол, расстегивая рубашку.

— Это Билли продал крест Сэнди, — сказала Аннализа. — Наверное, Сэнди говорил тебе об этом.

Пол пожал плечами:

— Нет, не говорил. Но в любом деловом маневре есть элемент непредвиденной случайности. Полагаю, в данном случае таким элементом оказался Билли Личфилд.

— О чем это ты, Пол? — спросила Аннализа. Она вышла из гардеробной, держа золотистые туфли на ремешках, на высоком каблуке. — Какой деловой маневр? — Она открыла шкатулку с драгоценностями и выбрала платиновый браслет с бриллиантами в стиле ар-деко, одну из вещиц миссис Хотон.

— Я про Сэнди Брюэра, — стал объяснять Пол. — Если бы я его не вытеснил, ты бы сейчас не носила драгоценности Луизы Хотон.

Аннализа застыла.

— На что ты намекаешь? — тихо спросила она.

— Брось! — сказал Пол. — Ты понимала, что Сэнди мог меня уволить после той проблемы с компьютером. Ну, когда проходила китайская сделка. Откуда мне было знать, что Личфилд имел отношение к Сэнди и к кресту? Но если проследить всё до самых истоков, то во всем виноват Сэм Гуч. Если бы он не перерезал кабели, мне бы не пришлось делать то, что я сделал.