Свернувшись в теплый комок на груди блаженствующего, ничего не подозревающего мужа, всецело уверовавшего в мою благосклонность, я тихонько мурлыкала рождающиеся в душе строчки, предназначенные только для Рейна. Разум подсказывал: «Ты должна отречься от этой опасной любви, несущей вам лишь горе и неисчислимые беды!» Но сердце бурно протестовало против подобного решения, словно за величайшую драгоценность Вселенной, изо всех сил цепляясь за мою несчастную, тайную любовь… Любовь не признает насилия! Ее не вытравишь даже ядом, не вырвешь из сердца никакими железными крючьями — как ни старайся! Настоящую любовь не испугаешь испытанием на прочность, ибо такие чувства — не умирают! И пусть сегодня я принадлежу другому, но все равно когда-нибудь он придет, миг желанной встречи, соединяющий два любящих сердца. Знай же, далекий возлюбленный, что в тот самый момент, когда мои губы вынужденно произносят жестокую фразу: «Я не твоя!», свет моего любящего сердца неустанно озаряет темную пропасть разлуки и отчаянно сигнализирует: «Я лишь твоя, всегда твоя!»…

К чему все эти измышления?

Ведь чувства от тебя храня,

Приму я твердое решение —

Я не твоя, я не твоя…

Сожгу огнем живую душу,

Пусть задыхается в крови,

Но свой обет я не нарушу —

Не подарю тебе любви.

Босой ногой ступлю на стекла,

Сбегу в далекие края,

Скажи себе: «Любовь поблекла!» —

Я не твоя, я не твоя…

Под стройной ивою плакучей,

Из всех своих девичьих сил

Сорву, сложу небрежной кучей

Тот нимб, что ты мне прилепил.

Укроюсь за семью морями,

И громко с мачты корабля

Я крикну: «Вечность между нами!» —

Я не твоя, я не твоя…

Порву стихи, что написала

Тебе трепещущей рукой,

Когда писала, я не знала,

Что разрушаю свой покой.

Но расползаются все шире

Моих любовных ран края,

Есть ты и я в огромном мире —

Я лишь твоя, всегда твоя…

Теплый салон и мягкий ход машины убаюкивали меня ничуть не хуже ласковой колыбельной песенки. Незаметно для себя я медленно скатывалась в сладкие объятия расслабляющей дремы, словно хищный зверек, забившийся в уголок безопасной берлоги и постепенно восстанавливающий израсходованные силы, запасающийся ими на будущее. Я ощущала себя грешницей, заключившей сделку с самим дьяволом, продавшей свою жизнь, душу и настоящую любовь ради того, чтобы победить жестокого бога Митру и отвратить его кару. Моей последней отчетливой мыслью стало: «Я только чуть-чуть отдохну и сразу же примусь разгребать все накопившиеся проблемы…»

Вот уж не знаю, кто придумал эту меткую фразу: «На войне и в любви — все способы хороши», но сейчас я поняла — для дальнейшей реализации своих планов я отброшу неуместную в нынешних обстоятельствах щепетильность и непременно постараюсь воспользоваться любыми доступными мне средствами. Впрочем, если придется, то даже и недоступными. А все это оттого, что я точно уверена — впереди меня ожидают и то и другое…

И война…

И любовь…