Работа Форрестера тогда же, в начале 70-х годов XX века, была дополнена работами его ученика Дэниса Медоуза, сделавшего в 1971 году доклад на первой конференции ЮНЕСКО по глобальным проблемам. Книга Медоуза «Пределы роста» быстро стала мировым бестселлером, его и Форрестера результаты и выводы всячески пропагандировались и превозносились. И хотя многие учёные отмечали грубость моделей Форрестера и Медоуза, низкую достоверность используемых ими исходных данных и т. п., свою роль шумиха вокруг глобального моделирования, несомненно, сыграла: начали возникать всевозможные организации и фонды экологической направленности, приниматься программы сбережения ресурсов, планирования семьи, борьбы с загрязнением среды, а вскоре развернулось и массовое движение «зелёных». Весьма удачной иллюстрацией к тезисам экологистов оказался мировой энергетический кризис, возникший после введения в 1973 году (в ходе очередной арабо-израильской войны) нефтяного эмбарго арабскими странами, стремящимися заставить Запад отказаться от безоговорочной поддержки Израиля.

Немалая роль в «раскрутке» темы тотального кризиса и пределов роста земной цивилизации принадлежит Римскому клубу, который кое-кто из разоблачителей «всемирного заговора» причисляет к основным штабам заговорщиков-мондиалистов. Насчёт заговора не знаю, но доклады учёных из разных стран, сделанные для «клуба по обсуждению глобальных проблем», учреждённого никому дотоле не известным итальянским менеджером средней руки Аурелио Печчеи, сразу же получали небывалую рекламу. Первый доклад Римскому клубу был сделан Медоузом, а второй — упоминавшимся мной американским математиком Михаиле Месаровичем, специализирующимся на изучении иерархических систем, и немецким специалистом по системному анализу Эдуардом Пестелем. Их доклад назывался «Человечество на перепутье», и в нём учитывалось гораздо больше факторов, чем в модели Медоуза. В частности, Месарович и Пестель принимали во внимание региональную структуру мировой цивилизации. Предотвратить грядущий кризис они предлагали с помощью внедрения в сознание человечества концепции «органического роста». Говоря упрощённо, суть её в том, что пускать мировое развитие на самотёк, как это было раньше, нельзя, но управление глобальными процессами должно быть весьма тонким, опирающимся на внутренне присущие отдельным элементам мировой системы свойства и тенденции.

В дальнейшим доклады Римскому клубу делались регулярно, причём всё большее значение в них придавалось учёту «человеческого фактора». Именно Римский клуб распропагандировал тезис о том, что спасение человечества невозможно без изменения сознания людей во всемирном масштабе и без изменения мирового политико-экономического порядка. Последний доклад (на этот раз уже от имени самого Римского клуба) был опубликован в 1990 г., накануне распада СССР. Он назывался «Первая глобальная революция». Вскоре жители советской страны ощутили эту самую революцию на собственной шкуре, а сейчас она, кажется, подбирается и к благополучному Западу.

Нужно признать, что пропаганда идей так называемой глобалистики, или глобальной проблематики, не пропала втуне. Последняя четверть XX столетия, и особенно его финальное десятилетие, действительно ознаменовались небывалыми сдвигами и в мировом полит-экономическом порядке, и в человеческом сознании. Речь здесь идёт не только о крахе реального социализма, повлекшем за собой интеграцию бывшего СССР, а главное, накопленных им и находящихся на его территории ресурсов в мировую капиталистическую систему. Но и такое серьёзное явление, как деиндустриализация Запада, т. е. перевод промышленных предприятий из высокоразвитых стран в менее развитые, явственно обозначилось именно в 90-е годы XX века. Многие аналитики считают данное явление стихийным — просто, мол, капитал перетекает туда, где выше норма прибыли и ниже издержки, в том числе затраты на рабочую силу и на охрану окружающей среды. Но издержки в слаборазвитых странах были ниже всегда, и в XIX, и в XX столетиях, однако только после энергичной агиткампании «глобальных аналитиков», проведённой в 70-80-х годах XX века, у западного капитала вдруг открылись глаза и он, добившись отмены протекционистских законов и ограничений, устремился на Тайвань, в Китай, Бразилию, Индию и Корею.

Кстати, рекомендация по переводу промышленного производства в третий мир впервые чётко прозвучала именно в докладе Месаровича и Пестеля Римскому клубу.

А в развитых странах, особенно в США, все 90-е годы, как известно, росла как на дрожжах «новая экономика», что позволило многим аналитикам сделать вывод об окончательной и бесповсэротной победе постиндустриальной эры. Однако примерно за год до террористического удара по США произошел «облом», и индекс высокотехнологических акций NASDAQ резко пошёл вниз.

И в области демографии изменения также весьма заметны. Цитированный нами выше Эмманюэль Тодд в книге «После империи» приводит данные по так называемому общему коэффициенту фертильности (КФ) в разных странах мира.[180]Данный коэффициент есть не что иное, как среднее количество детей рождённых одной женщиной в течение её жизни, вычисленное в предположении, что вероятности рождения детей женщинами разных возрастов не меняются со временем. Очевидно, что для простого воспроизводства населения любой страны коэффициент фертильности её женщин должен быть чуть выше 2, иначе население неизбежно начнёт сокращаться. Так вот, оказалось, что за последние 20 лет этот фундаментальный показатель повсеместно сильно снизился, причём наиболее резкое снижение произошло как раз в слаборазвитых странах, вызывавших до сих пор наибольшие опасения у демографов. В Индии, например, КФ упал с 1981 по 2001 год с 5,3 до 3,2; в Южной Африке — с 5,1 до 2,9; в Мексике — с 4,8 до 2,8; в Бразилии — с 4,4 до 2,4. В Китае, благодаря политике контроля рождаемости, КФ снизился с 2,3 до 1,8, т. е. население жёлтого гиганта начинает сокращаться. Даже многие мусульманские страны продемонстрировали заметное снижение КФ: Египет — с 5,3 до 3,5; Иран — с 5,3 до 2,6; Бангладеш — с 6,3 до 3,3. И только находившийся под санкциями ООН Ирак, борющиеся с израильтянами палестинцы, Афганистан и несколько африканских стран с мусульманским населением, типа Сомали, либо почти не снизили свою плодовитость, либо даже её увеличили. Но это понятно: высокая рождаемость — единственное эффективное оружие нищих народов в борьбе за своё существование. Правда, в богатой Саудовской Аравии КФ тоже весьма высок — 5,7 в 2001 году, но в 1981 году он был ещё выше — 7,2.

Что же касается развитых стран, то там с КФ давно уже всё в порядке, и он почти не меняется, оставаясь в пределах 1,9 (Франция) — 1,3 (Германия). А в странах южной Европы, ещё недавно весьма плодовитых, сейчас детей на одну женщину рождается меньше, чем в Европе северной: в Испании КФ упал за 20 лет с 2,5 до 1,2; в Италии — с 1,7 до 1,3. Крайне низка плодовитость японских женщин — КФ там упал с 1,8 до 1,3. А про Россию и говорить нечего, её вклад в уменьшение демографической нагрузки на окружающую среду выше всяких похвал: КФ у нас снизился с 2 до 1,2. Украина, правда, нас здесь обогнала, продемонстрировав падение КФ с 1,9 до 1,1 (самый низкий показатель в Европе).

Из развитых стран только США ещё держатся на уровне простого воспроизводства населения — у них КФ в 2001 году был равен 2,1, даже увеличившись по сравнению с 1981 г. (КФ = 1,8). Но эта средняя по всему населению плодовитость обеспечивается в основном цветными гражданами США, и именно прирост их доли в общей массе населения привёл к некоторому увеличению КФ. Доля же евроамериканцев, т. е. белых европейского происхождения, в населении Соединённых Штатов упала в 2000 году до 69,1 % против 79,6 % в 1980 году. То есть уже сейчас каждый третий гражданин США — небелый, а потому тревога Патрика Бьюкенена вполне понятна.