— Сам вид появился веке в восьмом от Прихода Вод — предположительно, тхиоры произошли от куньих, которые попали под какое-то магическое воздействие…

— Снова треклятые академики?

— Кто знает. Вообще, появление и развитие магических видов в Кайетте — тема до обидного малоизученная: учёные в это суются мало, варги если и интересовались, то трудов не сохранилось, даарду молчат, а те теории, которые есть, — никуда не годятся.

Под веками Арделл начал разгораться огонь священного энтузиазма. Похоже было, что начальство того и гляди оседлает любимого конька. И унесется на нем в дальние дали, осчастливив меня трехчасовой лекцией.

— Стало быть, мать-природа подбросила нам тхиоров семь с лишним веков назад?

— Во всяком случае, первые упоминания к такому времени и относятся. Про зверей лютых, коварных, неуловимых, — нараспев добавила варгиня. — Какое-то время вообще не могли понять, что это за твари, думали — куницы взбесились. Да так вот, сначала они были малочисленными, но меньше чем за век здорово расплодились в нынешних землях Союзного Ирмелея. И мало того, что полностью вытеснили куниц, хорьков и горностаев, — начали полностью опустошать леса и причинять огромный убыток селениям. Видишь ли, дикий тхиор — существо очень быстрое, очень хитрое и крайне кровожадное. Как тебе сочетание?

Я показал жестом, что сочетание мне как-то не очень.

Арделл зашуршала свитками, бормоча, что вот, кто бы собрался и облагодетельствовал Кайетту, написав нормальный бестиарий. Наконец ткнула в меня истертой иллюстрацией, на которой был намалёван оскаленный хорёк. Судя по внушительным челюстям — хорёк мог отхватить вам половину ноги, и в пасти еще осталось бы место.

Гриз мерно вышагивала по комнате.

— Самое страшное — они не знали чувства меры. Если тхиор забирался в курятник — он перерезал всех кур до единой. Если в конюшню — прокусывал вены всем лошадям. Их не интересовали размеры добычи. Не интересовало — что перед ними хищник. Тхиоры нападали даже на алапардов — и угадай, насколько часто алапарды выходили победителями из таких схваток.

Зверушки начинали казаться всё менее милыми. Хорь с непомерно огромными клыками поглядывал со свитка свирепо.

— Тебя послушать — так животинки были форменными маньяками. Вроде Вейгордского Душителя или… — Арделл прищурилась, и я понял, что нужно срочно менять продолжение, — любых других отбитых маньяков.

В глазах Гриз явно читалось: она в точности знает, про кого я только что едва не ляпнул.

— «Всё живое — добыча», ага. Похоже, им действительно нравилось убивать. И они были мастерами этого дела. Отлично лазили по деревьям и стенам, просачивались в любые щели, хорошо плавали. Всегда нападали первыми и в неожиданные моменты, часто со спины или сбоку. Излюбленный приём — прокусить горло, но часто били по глазам или другим уязвимым местам. Увёртливые. Быстрые. Агрессивные. Из-за малого размера их непросто было выследить, из-за окраски — увидеть. Из-за скорости — избавиться.

— Ну, знаешь, я всегда верил, что главное не размер, а эффективность.

Арделл только хмыкнула, не снижая градус напряженности на лице.

— Было еще кое-что. В паре источников упоминается — когда они кидались на магов, то первым делом пытались прокусить или горло… или Печать.

По ладони со Знаком Дара прошёлся непроизвольный холодок. Вспомнилась перебинтованная кисть девушки Мариэль. Той, которая так и не поехала на первый свой бал.

— Та-а-а-ак, — сказал я как можно жизнерадостнее. — Чудные зверушки, чудные, у меня даже есть дюжина знакомых, которые хотели бы себе таких питомцев. Но ты ведь говорила, их истребили?

— Да. В девятом веке от Прихода Вод тхиоры стали настоящим бедствием, расплодились в огромных количествах, начали опустошать окрестности Ирмелея и всё чаще нападать на людей. В девятьсот двадцать седьмом году на них открыли охоту. Король Ирмелея своим решением объявил награду за шкурку каждого тхиора. Двойную — за истребление гнезда. Аристократия подключилась с лозунгами наподобие «Истребим кровожадных тварей», конечно. Силки, капканы… яды.

Она мрачнела как-то уж слишком стремительно, хотя и до того не разбрызгивала лучи радости вокруг себя.

— Им даже удалось привлечь к этому варгов.

— А эти ваши правила, насчёт не убивать…

— Отступников. Изгнанников из общин, — Арделл совсем потемнела и добавила неохотно: — Как я понимаю, они не убивали… напрямую. Они… выманивали тхиоров. Десятками. Или погружали их в сон, или превращали в беспомощных марионеток, пока не подходили настоящие охотники. С арбалетами, магией или вилами — не суть.

Ага, суть-то совсем в другом — то ли в ненормальной начальственной мрачности, то ли в недосказанном. Потому что отвернувшаяся к окну Гриз что-то такое все-таки пропустила. Например — каким это образом варги-отступники не завернули себе мозги, когда охотники начинали приканчивать зверушек. И как они вообще подманивали тхиоров сразу десятками — разве варгу не нужно смотреть в глаза животным, или что-то такое?

— Ну… если эти тварюшки так уж опустошали округу — нельзя сказать, чтобы варги-отступники были так уж и неправы? Спасение людей, да и других зверушек…

Арделл откликнулась от окна жутковатым молчанием. Древние часы охотно разбавили его зловещим «так-так-так».

— Некоторые тхиоры оказались в клетках. В зверинцах или цирках. Выяснилось, что они легко приучаются и узнают хозяина… только вот агрессия никуда не девалась, так что рано или поздно всё заканчивалось одним: они опять убивали, людей ли, других зверей. Куча трагических случаев — когда их пытались использовать для охоты или когда тхиоры вырывались из клеток. Нападали на зрителей. На эту тему были даже диспуты, — она вяло махнула книгой, — о том, что прирождённых убийц не исправить…

— Что-то эти твари уж очень непохожи на лапочек-геральдионов. Хочешь сказать, кто-то взял их на перевоспитание и сумел внушить светские манеры?

— Вроде того, — это была уж очень невеселая усмешка. — К концу века тхиоров осталось совсем мало, и один разводчик… он был сторонником приручения и исправления дикой природы, сосуществования ее с человеком…

— Та же теория, которой придерживался этот, как его, Моргойл, сынок которого сделался Врагом Живого?

— Да. Почти та же. Он решил проверить ее в действии. Собрал оставшихся тхиоров. И стал размножать, путем тщательного отбора. Из потомства он отбирал самых послушных и неагрессивных.

— А остальных, стало быть…

— Уничтожал.

Кнут прихлопнул по голенищу сапога особенно резко. Арделл стояла возле окна — и лицо в отражении было непривычно жестким.

— Поколениями. Вся эта выбраковка длилась… поколениями. При этом уничтожались не детеныши, нет — он их выращивал, начинал дрессировать… и убивал тех, кто проявлял хоть малейшую дикость. Не знаю, сколько ему понадобилось лет, но он вывел новую породу. Геральдионы — безобидные, абсолютно ручные… не могут даже поцарапать хозяина, когда