Хотя любое средство было бы лучше, чем этот самый жидкий манок. Пузырек с которым я тут же и закрыл после открытия. Чтобы промигаться и продышаться. И натянуть антидотную маску — и все равно глаза резало.

Ох, не скажут нам хозяева спасибо за такие-то средства безопасности…

Фыркая, чихая и затыкая неуместно утонченного грызуна внутри, я продвигался почти вплотную к поместью, по тонкой дорожке для слуг. Время от времени добавляя в осеннюю ночь побольше вонючих ноток. И отсчитывая мысленно шаги и капли. Монотонная, успокаивающая работа после бешеного денька: раз-два-три-тридцать, стоп, открыть пузырек. Пять-шесть-семь капель на землю, так, чтобы никто из слуг и хозяев не наступил, непременно подальше от дорожки. Закрыть пузырек. Раз-два-три, о, а вот окно светится, а вот кусты… а в кустах это что же — соседский сыночек?

Вернее, его довольно-таки обширная задняя часть. Которая из кустов осторожненько так, ощупью выползала. Я не смог удержаться от искушения, потихонечку подкрался поближе — и встал так, чтобы Манфрейд уж наверняка на меня наткнулся.

— Проблемы?

Выглядел он здорово ошеломленным — глазки так и забегали, даже в темноте было заметно. Может даже, в темноте и в антидотной маске я приобрел слегка устрашающий вид. Так что в первые секунды парень просипел только:

— А-а-а-а, я тут просто… просто тут… п-п-потерял кое-что… ну…

И попытался спрятать под полу сюртука вещицу, блеснувшую при свете месяца металлическим блеском.

— Дело житейское, — посочувствовал я. — Я и сам то и дело теряю арбалеты в кустах под окнами… чьими, кстати, окнами, а?

— Не ва… не ваше дело, — отошел сыночек Фаррейнов. — Что вы вообще тут делаете?

Испытываю дичайшее желание надеть одному представителю аристократического семейства на голову пузырек с жидким манком.

— Дозор, — я взмахнул пузырьком. — Однако, это как-то неосторожно. Сегодня, как вы знаете, господин Фаррейн, произошла трагедия с садовником. Так что вам бы не следовало… искать арбалеты в кустах в темноте.

Мальчишка глянул злобно и пробормотал под нос что-то в том смысле, что будет он еще спрашивать у всякого отребья — где ему ходить. Фыркнул и протиснулся мимо меня, отдавив мне ногу.

— Вас проводить? — крыса внутри чуть не слиплась от лакейского тона. — Не надо? Вы уж там с дорожечки-то не сворачивайте, господин Фаррейн. Там, понимаете ли, разлит жидкий манок для вашей безопасности. И да, вы бы носик-то прикрыли, а то он воняет.

Злобное шипение «Ты воняешь хуже» я счел истово аристократической благодарностью. Оказывается, налет цивилизации в местных оплотах традиций и благочестия тонковат. Если их как следует встряхнуть — может, и что полезное вылезет.

Только вот как бы их встряхнуть? Гриз задавала им все возможные вопросы — а я уж кое-что знаю о ее напоре. Навидался, за три-то месяца в питомнике.

И кстати, что это господин юный Манфрейд делал в кустах? Под окном… да, под окном своей кузины, конечно. Вон те самые обомшелые стволы деревьев, которые мы с Гриз видели из комнатки Милли.

Кусты были довольно пышными, но ветки малость пострадали. Так, будто в них вторгались не один раз. Темнота всё густела, так что пришлось побольше открыть заслонку фонарика и шарить тихонько, опасаясь потревожить светом и звуками девочку в комнате.

Может, конечно, Манфрейд решил просто посидеть себе в кустиках. Только вот неутомимый инстинкт покусывает изнутри подозрительно. Будто раньше меня увидел это — вот блеснуло внизу что-то белое… левее, там ветви двух кустов переплелись, и листья почти прикрывают это — белое, плоское… Холодное.

— Ну, чудненько, — сказал я, потянул находку на себя. Слегка при этом облившись.

В руках у меня было блюдечко с молоком.

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

— Блюдечко с молоком, — повторяет Грызи. Уставившись не пойми куда.

Из очереди на досмотр на неё косятся. А может, на меня. Из-за того, что я не выгляжу как законопослушная гостья Союзного Ирмелея.

Брать «поплавок» в Ирмелей смысла не было. Тут не успеешь всплыть в какой-нибудь тихой речке — кто-нибудь из добропорядочных вызовет законников. Мол, у нас тут подозрительное средство перемещения, примите меры во Славу Закона и Мудрых!

Пришлось сигать в вир до Вейгорд-тена, там уже встречаться с Грызи. Потом вместе проходить через столичный портал — сквозь который можно добраться до другого государства. В Вейгорд-тене удалось пройти без очереди, а на выходе из ирмелейского портала мы встряли. Потому что откуда-то подвалила большая компания дельцов. И потому что надо же было соблюсти все крючкотворные процедуры. Во имя Закона и Мудрых.

Так что я успела налюбоваться на триста плакатиков по стенам. Повествующих об истории Союзного Ирмелея и демонстрирующих — как хорошо живется под властью Мудрых. Грызи в это время бормотала о блюдечке. Обнаруженном Пухликом в кустах.

— Кто-то прикармливал тхиоров к окну, да и всё тут.

Вот что мне не удалось схватить след — это жаль. То есть следы-то были: помет, содранная кора, остатки трапез. Но все старые. И так перекрещивались между собой, будто тхиоры носились по рощам как безумные.

Очередь наконец подходит. Сотрудник вирного ведомства с залакированной улыбкой пялится на наши документы. Заученное приветствие гостям из Вейгорда — слышали, знаем. Просьба соблюдать правила — ага, будем. Предложение приодеться по местной традиции («Справа от выхода есть отличная лавка, можно недорого купить или взять напрокат вещи, которые обеспечат вам отсутствие нежелательного внимания…») — в вир болотный. В Книгу Прибывающих вписывают имя и ставят оттиск Печати — потому что двух одинаковых Печатей, пусть и одного Дара, не найдется во всей Кайетте. Пока я оттираю руку от липкой замазки — сотрудник сокрушенно взирает на чистую ладонь Гриз. С улыбкой, но как на полнейшее безобразие.

— Простите, госпожа, но для «пустых элементов» у нас отдельная процедура регистрации.

Лезу в карман, шлёпаю на стойку перед вирником плотный конверт. На гербовой печати свернулся в кольцо геральдион.

— Приглашение от Коэга. Не поможет?

Вирник пробегает глазами текст, рассыпается в извинениях перед «госпожой Драккант и госпожой Арделл». И всячески выражает надежды, что наш визит пройдет приятно и ничем не будет омрачён.

Потом я толкаю дверь, и мы окунаемся в пасмурное ирмелейское утро и в западное гостеприимство. Даже у бродячих котов тут степенная походка. И такой вид, будто они пригласят нас на чашечку чая. Вокруг вирницы царят Аккуратность, Законопослушание и Зажиточность. Вода в почтовых каналах — и та будто по указке шумит.

Человек в ливрее с тем же гербом Коэга кланяется и приглашает занять место в воздушном корабле,