Но когда Нечаев узнает, что народовольцы готовят цареубийство, он пишет: «Обо мне забудьте на время и занимайтесь своим делом, за которым я буду следить издали с величайшим интересом». Как и народовольцы, он тоже верит, что после убийства царя начнется восстание народа.

Вера Фигнер вспоминала: «Удивительное впечатление производило это письмо: исчезало все, темным пятном лежавшее на личности Нечаева… вся та ложь, которая окутывала революционный образ Нечаева»… («Ложь» – это пролитая кровь студента Иванова, провокация с прокламациями, отправившая в тюрьму множество молодых людей, добывание компрометирующих документов с целью шантажа и так далее.) «Оставался разум, не померкший в долголетнем одиночестве застенка; оставалась воля, не согнутая всей тяжестью обрушившейся кары; энергия, не разбитая всеми неудачами жизни».

И Фигнер была права… Когда-то они были невозможно далеки от Нечаева, но теперь они к нему столь же невозможно приблизились. Они ведь уже выполняли программу «Катехизиса». Как он мечтал, они создали организацию террора, основанную на тотальном подчинении. Как он и призывал, научились беспощадно убивать невинных вместе с виновными – убеждать динамитом врагов революции, как он учил – проникали «во все учреждения и даже в Зимний дворец».

И впоследствии, после убийства царя, на процессе народовольцев, когда прокурор заговорил о царской крови, о невинных людях, ставших жертвой взрыва, раздался оглушительный нарочитый хохот Желябова.

И прокурор сказал фразу, которую будет повторять вся Россия:

«Когда люди плачут, Желябовы смеются».

Нечаевская мораль: «Чем хуже жизнь народная, тем лучше для дела революции» – уже давно стала их моралью. Недаром их сейчас так пугали преобразования Лорис-Меликова, и они так спешили убить царя.

Вот так в январе – месяце смерти автора – победил герой его романа. И эпиграф к роману «Бесы» – о бесах, переселившихся в свиней и сгинувших в пучине, – читался теперь как насмешка.

Все вышло наоборот. «Бесы» завладели молодыми людьми. И впереди маячила большевистская революция.

Утром 25 января в окне сырной лавки на Малой Садовой стояла икона с изображением Георгия Победоносца и лампадкой. Но окно рядом, где находилось жилое помещение хозяев лавки, было прочно занавешено.

Это было торжественное утро. Народовольцы начинали подкоп под улицу, чтобы взорвать царя. Рыть решили из жилого помещения новых хозяев лавки.

Сняли деревянную обшивку со стены. Открылась кирпичная цементированная стена, которую надлежало пробивать. Взяли ломы. Первые удары нанесли признанные силачи: Андрей Желябов, Юрий Богданович и пришедший на подмогу Александр Баранников.

Поработав ломом в магазине, Баранников отправился в гости к другому народовольцу, Фриденсону. Тут его и ждала погибель. Фриденсон накануне был арестован, и в его квартире была устроена засада.

Войдя в квартиру Фриденсона, Баранников попался в эту засаду.

Установив личность Баранникова, полиция после полуночи устроила обыск в его комнате – за стеной квартиры Достоевского. После чего и в комнате Баранникова была устроена полицейская засада.

Достоевский обычно не спал после полуночи – он был ночной человек. Слышимость в дешевом жилье была большая, так что шум за стеной писатель не мог не слышать.

Именно во время этого обыска за стеной у Достоевского и случился разрыв легочной артерии – у писателя пошла кровь.

На следующее утро, 26-го, у Достоевского было улучшение.

Но в полицейскую западню, устроенную за стеной Достоевского, попадается жертва – это пришедший к Баранникову народоволец Колодкевич. Остался протокол о его шумном задержании, и там проставлен час задержания – 4 часа по полудни.

Именно в это время – в 4 часа – у Достоевского начинается второе сильное кровотечение, которое станет началом конца писателя.

В своей книге «Последний год Достоевского» И. Волгин доказал «два странных, озадачивающих совпадения»: первые признаки предсмертной болезни появляются у Достоевского в часы обыска в квартире Баранникова и решительный приступ болезни настигает его буквально тотчас после задержания народовольца Николая Колодкевича…

Возможно, эти обыски и арест молодого народовольца напомнили Достоевскому его молодость. И у впечатлительнейшего, больного писателя началось это кровотечение.

Но есть и другая версия.

Задумавший роман о террористе, Достоевский отлично знал о своем соседе.

И познакомился он с народовольцами до появления у него за стеной Баранникова…

В архиве «Народной воли» остался вид на жительство, выданный полицией другому члену Великого И.К. – Александре Павловне Корба. И там указано, что в ноябре 1879 года Корба была прописана… в доме 5/2 по Кузнечному переулку. Красавица народоволка оказалась прописанной… в доме Достоевского! Террористка поселилась в доме Достоевского за год до Баранникова.

Возможно, именно через нее – Корбу, которая когда-то писала ему письмо, Достоевский знакомится уже тогда – в 1879 году – с народовольцами.

В этом не было ничего необычного. Как мы уже писали, народовольцы поддерживали дружеские отношения с некоторыми либеральными литераторами.

Но могли ли поддерживать отношения молодые радикалы с автором «Бесов»?

Ненавидя его роман «Бесы», революционная молодежь, тем не менее, всегда с огромным доверием относилась к Достоевскому.

Именно поэтому к нему писала народница и будущая террористка Корба.

Несмотря на «Бесов», радикальная молодежь воспринимала Достоевского как бывшего революционера и каторжника, защитника униженных и оскорбленных.

И неслучайно во время похорон Достоевского они попытались нести за его гробом кандалы, тотчас отобранные полицией.

Но мог ли общаться с молодыми безумцами сам автор «Бесов»?

Достоевский, едва не заплативший жизнью за свои убеждения, понимал всю трагичность этих молодых людей: «Жертвовать собою и всем для правды – вот национальная черта поколения. Благослови его Бог и пошли ему понимание ПРАВДЫ. Ибо весь вопрос в том и состоит, что считать за правду», – писал он. И боролся с ними за них самих – «за верное понимание правды». Именно поэтому он написал роман «Бесы», который они возненавидели. Именно поэтому он решился сейчас писать продолжение романа «Братья Карамазовы», где судьба Алеши Карамазова – героя, которого они полюбили, должна была открыть им, «что считать за правду».

И как нужно ему было теперь личное знакомство с героями будущей книги!

Так что знакомство молодых радикалов с писателем, решившим писать о них, вполне вероятно.

Возможно, именно поэтому Баранников снял квартиру в доме Достоевского…