В глазах ее стояли слезы, и Геликаон притянул ее ближе, чувствуя, как колотится ее сердце. На долгий миг время замедлило ход. Геликаон забыл о войне, пропав в объятиях Андромахи. Мучившие его страхи — что он найдет ее мертвой, а их сыновей убитыми — испарились, когда он крепче прижал ее к себе и сердца их забились как одно.

— Декс? — шепотом спросил он.

Андромаха отодвинулась и взяла его за руку. Она подвела Геликаона к маленькой кровати в соседней комнате, где лежали два мальчика. Геликаон нагнулся, чтобы посмотреть в лицо сына, и прикоснулся к его светлым волосам.

Когда он снова повернулся к Андромахе, лицо его было суровым.

Они вышли из комнаты, и Андромаха, обхватив Геликаона руками, сделала глубокий вдох.

— Моя любовь, я должна тебе кое-что сказать.

Но в этот миг дверь покоев открылась, и ворвались два воина.

Каллиадес и Банокл пораженно остановились. Геликаон не знал, что их удивило больше: то, что он очутился в этой комнате, или то, что его обнимала Андромаха.

Каллиадес опомнился первым.

— Геликаон! Вот уж кого не ожидал!

Он посмотрел на окно и увидел привязанную веревку.

— Не жди, что по стенам взберется целая армия. Я явился один, — быстро сказал Геликаон. — Но у тебя есть мой меч, если это хоть что-то изменит.

— Ты всегда что-то меняешь, господин, — ответил Каллиадес. — Хотя ситуация тяжелая.

— Расскажи мне все.

— Агамемнон бросил против нас тысячи. У нас меньше сотни человек. Они захватили дворцовую стену. У них уйдет некоторое время, чтобы прорваться через дверь мегарона, но это не продлится долго.

Геликаон вспомнил, как Приам говорил, что после прошлой осады двери сделали заново. Они были изготовлены из трех слоев дуба с сильно извилистыми волокнами и укреплены металлической решеткой, прутья которой были вставлены в отверстия в полу и потолке. Такие двери вряд ли можно было взломать, только медленно изрубить на куски.

— Царь? — спросил Геликаон.

— Приам и его сыновья мертвы. Теперь царь — Астианакс.

Андромаха бросила на Геликаона исполненный муки взгляд, потом посмотрела на окно. Геликаон кивнул.

— У меня есть обязанности здесь, — сказал он ей. — А потом мы спасем детей.

Воины отправились в мегарон, и там Геликаон с гордостью увидел порядок и спокойствие, хотя в воздухе висел густой запах смерти. В зале находилась сотня тяжеловооруженных воинов, большинство из которых были ранены, запачканы кровью и так измучены, что едва держались на ногах. Несколько человек стояли наготове лицом к дверям, где в эти самые мгновения дерево начало расщепляться под тяжелыми топорами. Большинство сидели или лежали, слишком усталые, чтобы разговаривать, — берегли силы. Но один из них, в доспехах Орла, поднялся на ноги, когда Геликаон и его спутники прошли мимо.

— Геликаон! — вскричал он.

Геликаон повернулся и улыбнулся.

— Полидорос, рад видеть тебя живым.

— Ты привел с собой армию, друг мой?

— Нет. Со мной только мой меч.

— Тогда ты принес нам надежду. Ее теперь осталось мало.

Геликаон кивнул. Взглянув под ноги, он увидел на полу конский навоз.

— Лошади? — спросил он.

Банокл ухмыльнулся.

— Еще несколько осталось. Я держал их взаперти в безопасном месте.

— А кто здесь главный? — спросил Геликаон. — Лукан?

Банокл потряс головой.

— Лукан пал у Скейских ворот. Крепкий старый ублюдок. Я думал, он будет жить вечно. Ты теперь единственный полководец по эту сторону дверей, господин.

Но Геликаон покачал головой.

— Ты сражался за этот город все лето, командующий. Ты знаешь здесь каждого человека, знаешь, кто на что способен. Значит, ты тут главный. А я — простой пеший воин, Банокл. Мой меч и моя жизнь теперь принадлежат тебе.

Банокл вздохнул и бросил взгляд на Каллиадеса, который, запрокинув голову, рассмеялся. Смех прозвенел по всему мегарону, и люди повернулись в сторону непривычного звука.

— Скажи нам тогда, каков твой план, полководец, — ухмыляясь, попросил Каллиадес друга.

— Там тысячи ублюдков, большинство из них — микенские ветераны, — ответил Банокл, — а среди этих ветеранов нет ни одного слабодушного мозгляка. Нас же только сотня. Когда гром грянет, они нас одолеют. Но, клянусь окровавленным копьем Ареса, мы заставим их заплатить за каждый сделанный шаг!

Сто защитников встали шеренгой в три ряда лицом к дверям. В первых двух рядах были последние Орлы. Впереди в центре стоял Геликаон в доспехах Царского Орла, вместе с Баноклом и Каллиадесом. Перед строем, с каждой стороны дверей, разместились два фракийских лучника.

Андромаха находилась на галерее, наблюдая за остальными, с луком в руке. Она помнила, как в прошлый раз в мегароне оставалось всего четыре человека, когда Банокл и Каллиадес сражались на стороне Микен, а Геликаон и Полидорос защищали лестницу. И она дивилась иронии судьбы и деспотическим прихотям богов, которые снова свели их всех вместе.

Андромаха видела профиль Геликаона, видела, как он на миг повернулся, чтобы мельком посмотреть на нее. Не в последний ли раз в жизни он видит ее? Андромаха знала, что Геликаон пришел сюда, собираясь ее спасти. Но едва очутившись тут, он уже не мог бросить друзей и товарищей, оставить их сражаться без него. В пылу битвы он забудет о ней и о ее мальчиках. На мгновение Андромаха почувствовала жалость к себе. Быть снова в его объятиях, чтобы потом его увели прочь чувство долга и верность, — это казалось жестоким.

Что ж, Геликаон должен следовать своему долгу и будет жить или умрет. А ее долг сегодня заключается в том, чтобы сражаться до тех пор, пока битва не будет проиграна, а после спастись вместе со своими сыновьями, каким-то образом спустившись с утеса.

Андромаха снова подумала о словах Кассандры: «Перед концом мы встретимся снова, сестра», — и это послание придало ей отваги.

Топоры, безжалостно крушившие тяжелую дубовую дверь, наконец проделали в ней дыру. Андромаха могла видеть движение людей по ту сторону. Потом увидела, как Банокл шагнул вперед, поднял копье и с удивительной точностью и силой бросил его в дыру. По другую сторону разразились проклятьями, а троянцы радостно закричали. Крик был подхвачен по всему мегарону:

— Банокл! Банокл! БАНОКЛ!

Потом дыра в дверях стала шире, и воины начали протискиваться в нее. Два лучника выпускали в них стрелу за стрелой. Шесть микенцев упали, прежде чем их товарищи ухитрились добраться до строя троянцев. Сперва они пробирались в дыру по одному, и люди в передней шеренге с легкостью расправлялись с ними. Потом враги начали врываться в зал и сумели выдернуть металлическую решетку. Разбитые двери со стоном отворились.