Андромаха снова высунулась в окно. Тьма сгущалась, но, посмотрев вниз, она разглядела человека, карабкающегося по утесу вверх, к ней.

Сердце ее, казалось, внезапно стало биться медленней, стук его громом отдался в ушах. Андромаха не видела лица поднимающегося человека, не могла разглядеть, молодой он или старый и какого сложения, но без всякого сомнения знала: это Геликаон.

Чуть раньше в тот же день, когда солнце еще висело высоко в небе, Геликаон нетерпеливо стоял на носу «Ксантоса», пока огромная галера поднималась вверх по Симоису.

Геликаон пребывал в смятении с тех пор, как два дня тому назад, на Лесбосе, они повстречали судно киприотов, полное беженцев из Трои, и услышали о смерти Гектора и о падении города. Гектор мертв! В это невозможно было поверить. Раньше тоже, случалось, ходили слухи, что Гектор погиб. Но когда Геликаон услышал рассказы беженцев о поединке с Ахиллом, об отравленном клинке, о предательстве и об огромном погребальном костре, он с болью в сердце понял, что это правда.

Об Андромахе не было вестей, но Геликаон не сомневался, что она все еще жива; он знал, что каждая косточка в его теле заноет, когда Андромахи не станет в этом мире.

А теперь галера скользила по сужающейся реке, и Геликаон смотрел на юг, в сторону Трои. Гребцы продолжали оглядываться на город; лица их были угрюмы. Они наблюдали, как со стен рвется пламя, придавая бледному небу бронзовый отблеск.

Внезапно Геликаон понял, что не может больше ждать. Он приказал гребцам правого борта убрать весла, а гребцам левого направить галеру вбок. В тот миг, когда судно мягко ударилось о поросший тростником берег, Геликаон повернулся и обратился к своей команде:

— Вы все — дарданцы, — сказал он глубоким серьезным голосом. — Моя битва — не ваша битва. Я собираюсь в город и пойду туда один. Если кто-нибудь из вас желает вернуться в Дарданию, отправляйтесь немедленно, и да пребудут с вами боги. Те, кто останутся на «Ксантосе», отплывайте на рассвете. Если я не вернусь, Ониакус станет вашим капитаном. Он сперва отведет корабль на Теру, а потом последует за троянским флотом к Семи Холмам.

Геликаон посмотрел на своего помощника, и тот кивнул. Они все это детально обсудили, и Геликаон знал, что Ониакус точно выполнит его приказы.

Но люди разразились криками:

— Мы пойдем с тобой, Золотой!

Геликаон покачал головой.

— Я пойду один, — повторил он. — Я не знаю, сможет ли кто-нибудь сейчас войти в город. Но даже если бы мы смогли туда войти, восемьдесят верных и храбрых людей ничего бы не значили перед лицом вражеских орд. Направляйтесь к Семи Холмам. У многих из вас уже есть там семьи. Теперь это ваш дом.

Моряки продолжали кричать, но Геликаон не обращал на это внимания, пристегивая к спине ножны с двумя мечами и взваливая на плечо моток веревки.

Крики стихли, и один из моряков спросил:

— Ты собираешься умереть в Трое, господин?

Геликаон холодно посмотрел на вопрошавшего.

— Я собираюсь жить, — ответил он.

Потом ловко перепрыгнул через борт на берег реки.

Не оглядываясь на «Ксантос», он размеренным бегом двинулся к Золотому городу.

На бегу он думал об Андромахе и мальчиках. Если она все еще жива, значит, Декс и Астианакс тоже должны быть живы. Она бы сражалась за них до последней капли крови — в этом Геликаон не сомневался. Две ночи и два дня прошли с тех пор, как враг вошел в город. Мог ли кто-нибудь уцелеть в Трое? Как долго смогут удерживать дворец Приама? Во время предыдущей осады защитников была всего горстка, но они сдерживали вторгнувшихся врагов всю ночь. Но на этот раз врагов могло быть в сотни раз больше. Геликаон помотал головой, пытаясь прогнать беспокойные мысли. Сперва он должен найти способ проникнуть в город.

Уже темнело, когда он добрался до северных стен города. Геликаон стоял прямо под покоями царицы и глядел вверх, на свет в высоких окнах. Они казались такими близкими! Однако, чтобы добраться до них, ему придется подняться по сухой, осыпающейся вертикальной стене утеса. И это еще будет самой легкой частью подъема. Над утесом высится отвесная стена из песчаника — стена самой Трои.

Когда они с Гектором были юношами, они однажды соревновались в таком подъеме. Карабкаясь по утесу с бесчисленными удобными выступами для рук и ног, они поднимались быстро, плечо к плечу. Потом добрались до того места, где кончался утес и начиналась стена. Там проходил широкий уступ; они остановились и посмотрели вверх, на золотистые камни, из которых была сложена стена. Массивные камни, каждый больше роста человека, были сложены так искусно, что между ними не осталось даже самой узкой щели, куда можно было бы всунуть пальцы. Гектор и Геликаон повернулись друг к другу и засмеялись. Они согласились, что подняться тут невозможно, и начали спускаться вниз — их дружеское состязание закончилось.

А теперь, десять лет спустя, Геликаон собирался сделать то, чего не смог сделать юношей в расцвете сил. Только отчаяние толкнуло его на эту попытку, но он не видел другого выхода.

Он начал подниматься.

Насколько помнил Геликаон, опор для ног и зацепок для рук там было множество, хотя теперь они высохли и крошились после жаркого лета. Сперва подъем был нетрудным; прошло немного времени — и он очутился на уступе, отмечавшем вершину утеса и подножие стены. Геликаон помедлил, чтобы перевести дух, и снова взглянул вверх. Он уже забрался так высоко, что теперь не мог остановиться. Но в сгущающейся тьме он не увидел ни единой зацепки для рук.

Геликаон уронил моток веревки на уступ рядом с собой и в отчаянии снова вгляделся вверх. И — о чудо! — перегнувшись через край окна, возникла Андромаха; в свете, льющемся из окна, ее каштановые волосы сияли вокруг ее головы.

«Богиня, — сказал себе Геликаон. — Я и вправду благословлен».

— Андромаха! — окликнул он. — Лови веревку!

Она молча кивнула. Геликаон снова поднял моток, осторожно наступив на свободный конец веревки, встал поустойчивее и могучим усилием швырнул моток вверх. Но из-за его предусмотрительности веревка оказалась слишком короткой. Андромаха схватила лишь воздух, а веревка, пролетев обратно, мимо Геликаона, упала петлями далеко внизу, у подножия утеса. Геликаон терпеливо смотал ее снова. Теперь он рассчитал бросок и со второй попытки швырнул веревку сильней, так что она попала прямо в протянутые руки Андромахи.

Андромаха исчезла из виду, быстро появилась снова и крикнула:

— Я привязала!

Геликаон осторожно повис на веревке, и она выдержала его вес. Всего несколько мгновений — и он уже взобрался наверх и влез в окно.

Андромаха упала в его объятия. Только теперь он позволил себе полностью поверить в то, что она жива. Геликаон уткнулся лицом в ее волосы, они пахли дымом и цветами.

— Я люблю тебя, — сказал он просто.

— Не верится, что ты здесь, — ответила Андромаха, глядя в его глаза. — Я боялась, что никогда тебя больше не увижу.